18 января 2019
— Какие у вас высокие отношения, раз мы сейчас едем не к тебе и даже не к твоей Лерке, а к Варе, — уязвлённо буркнул Фил, победоносно глянул на бабку в проходе и со скрипом продвинулся по потёртой сидушке к замороженному окну.
Артём одарил Фила тяжёлым взглядом: мог бы – прибил бы на месте, чтобы больше не набиваться в тесные душные ПАЗики в час пик и не сидеть со своим ростом примостившись на колесе так, что колени подлетали до самого носа. Не сработало. Так что Артём отправил Варе стикер кота с сердечком и, убрав телефон в карман пуховика, решительно обернулся к Филу.
Им было, что обсудить. Начиная со всей этой идеи сколотить банду по образу и подобию не то лихих девяностых, заложивших культуру города, не то лицея, в котором Фил учился до отчисления, заканчивая его гиперэмоциональностью, которая грозила подпортить будущее им обоим. Чем дальше – тем больше. У Артёма не было привычки злиться на друга, но в последнее время Фил просто плевать хотел на всё. Фил бешеной псиной кидался на всех: спорил с учителями, даже если был не прав; дерзил завучам; иногда посылал на три буквы пацанов из их банды; сдавленно рычал на Артёма; щедро оскорблял одноклассников.
Фила переставали любить.
За полтора года все успели привыкнуть к его идиотским шуточкам в любой ситуации, а сейчас наружу вылезал практически мистер Хайд (впрочем, Фил этого сравнения не понимал и не считал его особенно оскорбительным). И даже сложные отношения в семье, и даже затаённая с девятого класса ненависть к Илье Муромцеву, которого они нарекли своим заклятым врагом, и даже его быстрая отходчивость, его не оправдывали: последствия приходилось-то разгребать долго. И, как правило, вдвоём.
Чудом они не загремели под административку полторы недели назад за выбитое из двери стекло на съёмной хате. Повезло, что подаренных пацанами денег хватило на замену стекла, а остатки Артём даже закинул на накопительный счёт. Только всё равно рейтинг на «Авито» заметно снизился и до сих пор ныло вывихнутое в попытке удержать друга плечо; а Филу только три дня назад сняли швы.
И даже хромым он умудрился ввязаться в драку с Ильёй.
Артём прокрутил в голове длинный нравоучительный монолог, который хорошо было бы подвести к тому, что они взрослеют, что у них через полгода выпуск — и новое (желательно светлое!) будущее, но глянул на друга и только и смог бросить сквозь зубы:
— Братские у нас отношения, Фил.
Фил что-то невнятно промычал и прислонился виском к окну. Помятый, с тёмными разводами талого снега и грязи на синем пуховике, с ссадиной на скуле, с растрёпанными до состояния гнезда, посеревшими от кувыркания в чёрных смоговых сугробах волосами, он по-детски агрессивно царапал ногтем по изморози маты русского и не русского языка. На мгновение Артём хотел было сжалиться над ним и переложить нотации на Варины плечи — если в чем и был прав его отец, так это в том, что женщинам нет равных в умении доносить свою мысль — но уже в следующее мгновение над их головами прогремел женский голос:
— Молодые люди, вы место уступить не хотите?
Артём лениво приподнял голову. Над их местом нависла грузная женщина, которая на прошлой остановке буквально ворвалась в автобус, растолкала стоявших на выходе пассажиров, вот только сидения себе так и не выхватила. Фил озлобленно скрипнул зубами и взъерошил помятые волосы. Артём предупредительно прихватил друга за локоть.
Больной Фил был агрессивнее здорового, и неудачное падение на травмированную ногу вряд ли поспособствовало его хорошему самочувствию. Задвинув локтем по рёбрам Артёма, он огрызнулся:
— Прям горим желанием. Но не уступим. Видите ли… Для водителя и ситуации будет лучше, если меньшее количество пассажиров будет стоять. Понимаю, конечно, что всякие проверки редкость, но тем не менее. Вы займете одно посадочное место, рассчитанное на двоих…
Автобус начал гудеть, дымить и посмеиваться. Кто-то, кажется, нырнул за телефоном — и Артём точным ударом под дых выбил из Фила воздух, а пока тот кашлял, согнувшись пополам, с самой обаятельной улыбкой, перед которой, как говорила Варя, устоять просто невозможно, извинился за грубость друга.
Женщина пожевала тонкие, обведённые ярко-розовым контуром губы и, наверное, была бы рада отойти к другому месту, если бы только в автобусе их хватало. Так что ей оставалось только продолжать сверлить их укоризненным взглядом, с чем она справлялась безупречно. Как и половина автобуса, впрочем: женщины и бабушки без стеснения загудели вслух обо всём, что думали о нравах нынешней, в конец распоясавшейся, испорченной, пропащей и криминальной молодёжи.
Фил фыркнул, пятернёй зачесал волосы назад и хищно завертел головой. Артём даже через пуховик ощутил, как вспыхнула ярость в друге, натянутом, как та самая последняя гитарная струна, которая всё время рвётся, и перехватил его руку, потянувшуюся ковырнуть свежую корочку на скуле.
Женщина глянула на них с недоумением и опаской. Фил криво оскалился в ответ.
— Прекрати, а? — уже не скрывая раздражения, рыкнул Артём и отпустил руку. — Почему ты не можешь хотя бы пару минут не влипать в неприятности?
— Если ты не заметил, они сами меня находят. Не то чтобы я искал кого-то, кто даст мне по морде.
Артём скептически приподнял бровь:
— Да? Не похоже. Ты, блин, только что выпрашивал. И час назад — тоже!
Фил недовольно дёрнул щекой, Артём качнул головой и понизил голос до полушёпота:
— Мы вообще-то собрались просто переговорить…
— Кто «мы»? Конкретно сейчас я не планировал разговоры разговаривать.
— Да ты это вообще редко когда планируешь.
Добавить комментарий