VIKTOROOK

— Да не кот ты, не кот! — Барсук Старший похлопал его по спине.
Но впервые в жизни эти слова Барсукота не обрадовали

Если бы не задание в магистратуре, я бы в жизни не прикоснулась к этой книге после первой страницы, однако выбора мне не оставили…

«Право хищника» за авторством Анны Старобинец является второй книгой цикла «Зверский детектив», повествующей о Барсукоте, Младшем Барсуке полиции дальнего леса, и Старшем Барсуке, стоящих на страже законов Дальнего Леса. В книге «Право хищника» жителям Дальнего Леса, сознательно отказавшимся от поедания себе подобных диких зверей, приходится столкнуться с жестокими нравами курятника на окраине села Охотка, где заправляет Нина Пална, каждую пятницу съедающая одну из куриц.

Цикл книг Анны Старобинец «Зверский детектив» жанрово позиционируется как детский детектив и возрастной ценз у всех книг соответствующий: 6+. Однако некоторые сцены в книге «Право хищника» заставляют усомниться в правомерности такого возрастного ценза. Согласно законам РФ, в книжной продукции для детей, достигших возраста 6 лет, допустимы ненатуралистические изображения или описания заболеваний человека, несчастных случае, аварий, катастроф либо насильственной смерти без демонстрации их последствий. Сцены с предсмертным состоянием Куры-четыре «Она не двигалась. Она лежала на мягком белоснежном ковре из тополиного пуха, неестественно вывернув шею. Глаза её, затянутые плёнкой, невидяще таращились в потолок…» и убийством Куры-пять «И прежде чем брызнула, точно сок из лопнувшей клюквы, кровь, прежде чем наступила полная, беззвёздная тьма, прежде чем стихли все голоса…» на мой взгляд, представленным требованиям не отвечают. Более того, упоминается также попытка суицида, при наличии которой текст автоматически становится 16+ или 18+, отягчённая описанием конкретного способа самоубийства: «— Он хотел отравиться, — сообщил Грач Врач. — Покончить с собой. Он специально наелся ядовитых волчьих ягод, чтобы свести счёты с жизнью!». А сознательное, спланированное убийство Куры-пять остаётся в результате безнаказанным и Полкан отправляется выполнять свою обыкновенную работу: «Не буду казнить Полкана. Лучше просто лишу его всех медалей и посажу на какое-то время на цепь». Создаётся впечатление, что автор хотела написать универсальную книгу, которая была бы интересна детям и взрослым, однако проблема в том, что она попыталась представить абсолютно взрослый сюжет и взрослые темы в традиционной для детской литературы — антропоморфизмом, яркими образами и игровой подачей.

Писать детскую литературу непросто, потому что детская литература при своей наивности, простоте, понятности, должна увлекать и детей, и взрослых, а заодно и воспитывать маленького читателя добрым, честным, порядочным человеком. Выполняет ли эту функцию книга «Право хищника»? Едва ли. Вместо заслуженного наказания за спланированное убийство Куры-пять из личной выгоды Полкан получает прощение. Вместо принятия своей сущности кота Барсукот получает общественное одобрение и поощрение притворства в барсука. Вместо понимания закономерности и естественности существования пищевой цепи, которую в других детских рассказах, например, «Попался волчок на крючок» Аркадия Шера, обыгрывают взаимной симпатией животных или личными пристрастиями конкретного персонажа, ребёнок сталкивается с одобрением вегетарианства, а значит, может принять его за норму в возрасте, когда такие решения принимать ещё не может. Преступник не раскаивается, а пытается трусливо сбежать (иначе попытку самоубийства трактовать сложно), но его всё равно возвращают на службу. Из познавательного в этой книге ребёнок может обнаружить разве что объяснение природы повадок некоторых животных: например, Барсукот (который, конечно же, не кот!) в момент опасности распушается, чтобы казаться больше. Хочется отдельно сказать об этой цитате: «Не только зверь, но и человек, оказывается, попадается на этот крючок: повторяй ему его собственные слова — и он выболтает все тайны …». Эта фраза оформлена в тексте как наставление деда-скворца своему внуку, эта фраза в целом отражает принцип коммуникации в обществе, однако эта же позиция в общении определяет общение как манипулятивное, общение ради выгоды, а не ради общения.

Если откинуть в сторону определение «детский» в отношении этой книги и рассмотреть «Право хищника» как детектив, то нареканий она не вызывает. Есть преступление, есть преступник, есть мотив — более того, детектив не линейный, не ограничивающийся похищением Куры-четыре, а развивающийся до настоящего бунта в курятнике и убийства из личных корыстных целей. Читатель переключается между воззрением Старшего Барсука полиции Дальнего Леса и его помощника Барсукота на события в курятнике, автор использует тип повествования «всевидящий автор», благодаря которому читатель может понять мотивы всех участников происшествия. Примечательно, что автор следует канонам классического детектива, поэтому в процессе расследования сменяются несколько ложных подозреваемых, прежде чем выявляется истинный преступник. Автор в процессе подкидывает читателю подсказки, которые он может считать заранее, до того, как все улики окажутся в лапах Старшего Барсука: это и появление Графа на смену Полкана, и подначивания Мухтара в отношении Полкана, и «безжизненная маска» Лисы. Следствие изображается в книге максимально достоверно: улики, мотивы, свидетельские показания, работа под прикрытием (пусть Скворушку и довольно быстро разоблачили), записи с камер видеонаблюдения, работа экспертов-криминалистов, и, конечно же, детектив, который в финале изобличает преступника и рассказывает ход своих мыслей по заветам Артура Конан Дойля.

В результате получается, что структура повествования книги ближе к формату взрослого детективного сериала с НТВ, возрастной ценз которых в среднем 16+, чем к традиционной детской прозе. Речевая характеристика персонажей лишена уникальности, и если вместо Барсукота, Старшего Барсука, Лисы, Полкана подставить случайные российские имена, то картинка мало изменится: «». Яркая речевая характеристика наблюдается только у Кур — хоровое скандирование напоминает кудахтанье («Суп варит! Супварит супварит супварит супварит!», «Кто кур душит? Кто курдушит? Ктокурдушит?»), — у Мухтара — он всё время «р-рычит», и это звукоподражание хорошо воссоздаёт в сознании именно манеры псов («Это просто слова какой-то гр-р-рязной свиньи! Пересказанные каким-то гр-р-р-рязным скворцом! Это не доказательство! Р-р-ребята, я ж свой!..»), — и у Нины Палны: «Волк, серый волк! Ой, боюсь, боюсь! Серенький волчок! Он укусит за бочок!».

Ассоциация с детективными сериалами, предназначенными для взрослой аудитории, выстраивается ещё и по той причине, что автор стремится поднять множество социальных проблем и вопросов, опять же, не эквивалентных для детей младшего школьного возраста. Здесь у нас и проблемы самоопределения (Кот, который хочет быть Барсуком), и вопросы расизма («это же настоящее … зверство! Это обыкновенный … дичизм! Разделение животных на лесных и на сельских! На зверей и на незверей! Так ведь можно договориться до … до чего угодно!»), и даже тоталитарного режима («— Нина Пална не напала ни на кого, — гордо отозвалась Кура-четыре. — Она [Нина Пална] светлый человек. Любит кур. Но рука у неё сильная. Нам в курятнике нужна сильная рука. Добрая, но справедливая»). Кроме того, создаётся впечатление, что автор писала эту книгу, частично вдохновившись «Скотным двором» Дж. Оруэлла: такой же бунт внутри двора против бессмысленной гибели и неоплачиваемого труда, только упрощённый, поскольку разрешается вмешательством третьей стороны (Дальнего Леса) извне и примирением.

В результате у автора выходит не «детский детектив», а остросоциальная реалистичная проза с элементами детектива. Если бы основным инструментом художественности в этой книге не выступал антропоморфизм, то получился бы вполне неплохой рассказ о тоталитаризме, слепом подчинении авторитету, а также проблемах межкультурных коммуникаций, интересный взрослым и подросткам. В текущем же виде детектив с большим количеством терминологии и канцеляризмов в речи героев («В данном случае важно сличить отпечатки зубов, провести следственный эксперимент. Итак, что мы имеем?  В результате недавнего нападения Мухтара на Младшего Барсука Полиции Дальнего Леса, мы имеем отпечатки зубов Мухтара на шее Младшего Барсука Полиции …»), серой моралью и вопросом иерархических отношений (образ авторитета, подобного Нине Палне, который ошибается и причиняет вред, может вызвать когнитивный и эмоциональный диссонанс у младшего школьника, для которого фигура авторитета — учителя, родителя — традиционно воспринимается как безусловно положительная) может оказаться сложным для восприятия младшими читателями. Он мог бы быть интересным для читателей от 12-ти лет, но они предпочтут литературу о себе подобных: не о животных, а, например, о детях, ведущих следствие. Для взрослых же, при всей спорности и актуальности поднимаемых тем, всё подаётся довольно прямо и односложно — «в лоб»: подчиняться авторитету — плохо, слушать тех, кто говорит со стороны — хорошо; есть животных — плохо, вегетарианство — хорошо; натягивать на себя маски не по размеру и по сущности — хорошо, но иногда может быть плохо.

Сама идея сделать детский детектив интересным и увлекательным для взрослых — хороша, однако способы достижения этого не соответствуют литературе. То, что хорошо сработало бы и продолжает работать в мультфильмах (например, серия «Иван-царевич и Серый Волк» от Мельницы и Квартета, где колоритные, яркие герои часто шутят сложные для детей, но понятные взрослым шутки, где поднимаются проблемы взаимоотношений супружеской пары, культурного просвещения, национальной идентичности): антропоморфизм в совокупности со взрослыми темами, которые прямо или завуалированно звучат с экрана, в литературе становится заведомо проигрышной стратегией. Любая книга предполагает сотворчество читателя с автором, домысливание недосказанностей, а для детей старшего школьного возраста и взрослых — и вовсе поиск смысла между строк, чего здесь нет.

Очевидно, автор стремилась расширить границы детского жанра, ввести в него элементы социальной рефлексии и моральной неоднозначности — задача амбициозная и, в принципе, заслуживающая уважения, однако при создании детских книг всё-таки стоит учитывать возрастную психологию. Книга, позиционирующаяся как детский детектив, должна отвечать не только требованиям детективного жанра, но и объяснять маленькому читателю, что хорошо, а что плохо, как следует себя вести, а как нет. В результате, так что книга «Право хищника» вызывает сомнения в своей эффективности именно как детский детектив в рамках традиционных жанровых ожиданий. А ограниченное пространство для интерпретации сложных, спорных, остросоциальных тем может снизить интерес к тексту со стороны подростковой и взрослой аудитории.

Не исключаю, что для кого-то нестандартная подача сложных тем станет достоинством, но для меня это нарушение принципов детской литературы.