VIKTOROOK

Если б я преклоняла колена, если б я соблюдала обряды, эти древние причуды, только вас, незнакомые мне люди, — вас бы я обожествляла; если б я распахнула объятья, только тебя заключила б я в них, тебя привлекла к груди — обожаемый мир!

С творчеством Вирджинии Вулф я начала знакомиться ещё в прошлом году, когда на паре по зарубежной литературе нам предложили сопоставить фрагмент ужина в романе «На маяк» Вирджинии Вулф с фрагментом обеда в «Саге о Форсайтах» Голсуорси, и отчасти жалею, отчасти — напротив, что ближе решила познакомиться лишь теперь. Тогда у меня не было столько времени и сил вникать в её причудливо свитый, изящный, воздушно-текучий поток сознания, и с высокой вероятностью я бы забросила.

 Помня о трудностях, которые возникли на паре при анализе, и некоторые недопонимания, я не стала брать для знакомства ни один из известных романов Вулф, а остановила свой выбор на сборнике.

 Вышедший после её смерти, сборник «Дом с привидениями», пожалуй, максимально ёмко охватывает все аспекты творчества и мировоззрения Вирджинии Вулф: каждый рассказ представляет собой кусочек длинного, почти бесконечного потока сознания, процесса наблюдения за миром и за людьми, зафиксированного художественно. В сборнике можно встретить как простые произведения, где поток сознания легко улавливается и несёт тебя на гребне волны, так и рассказы посложнее, где поток сознания — хитроумный лабиринт. Темы также самые разнообразные: от вопросов проявления женщин до писательского воззрения на мир. Неизменным остаётся одно: все они — о людях и об их отношениях между собой.

 Даже если я захочу остановиться на каждом из восемнадцати рассказов, не сумею. Или сумею, но это займёт у меня гораздо больше времени, чем я готова затратить, и к тому же такое полотно вряд ли станет кто-то читать… Отмечу только, что книгу читала в бумажном варианте и под каждым рассказам фиксировала основную мысль, посыл, который сумела считать — и каждый из них выходил не меньше приличного абзаца.

Так что здесь я назову самые полюбившиеся мне рассказы, те, которые воссоздаются в памяти мгновенно, и те, которые могут быть интересны (ладно, это почти все!):

 • «Дом с привидениями». Открывающий сборник рассказ о тенях былых хозяев, бродящих по дому и тревожащих нынешнюю хозяйку своими воспоминаниями и поисками сокровищ; мистический флёр в романе очень невесомый, похожий на лёгкий бриз. И куда больше здесь фокус смещён на нежные воспоминания былых хозяев — они изображают счастливую, гармоничную любовь…

 • «Понедельник иль вторник». Микрозарисовка о цикличности и противоречивости всего, составляющего мир, в поисках истины, смысла, стабильности в нестабильности; вырванное из реальности мгновение.

Из белоснежных глубин поднимаются слова, теряя черноту, распускаются и проникают. Книга упала; в пламени, в дыму, в мгновенной россыпи искр — иль сейчас в странствиях, мраморный квадрат, минареты, скрытые водами восточных морей, подвижная синева и мерцание звёзд — истина?

 • «Ненаписанный роман». Это честное повествование о создании романа: из крупицы реальной жизни, из кашляющей женщины-попутчицы, из скрупулёзного подбора подходящих декораций, подходящей предыстории. Сочетается с лёгкой игрой в Шерлока Холмса.

…она из числа неродившихся детищ ума, незаконнорожденных, но от того не менее любимых, как и мои рододендроны. И сколько их погибает в каждом дописанном до конца романе, лучших, любимейших, несть им числа…

• «Пятно на стене». “Поток сознания” как он есть, размышления о мышлении. Лейтмотив рассказа — это фраза, рефреном звучащая в начале нескольких предложений «мне нравится думать…». Рассказ сложен с точки зрения восприятия, пожалуй, но максимально близок мне. Одна за другой нанизываются на незначительную деталь многоярусные, разнообразные темы, суть которых — в мыслях, соотношение мыслей и реальности, провозглашение возможности и умения мыслить как свободы.

 • «Лапин и Лапина». Грустно-забавная абсолютно правдоподобная, несмотря на лёгкий налёт безумия, история о том, что именно разрушает браки. Игры, притворство и нежелание принять истину. Молодой жене не нравится имя и фамилия супруга, и она начинает придумывать сказку, что они — зайцы со сказочным королевством, пытаясь примириться с реальностью. Только сказка не вечна.

 • «Реальные предметы». Прогуливаясь по пляжу с другом, кандидат в парламент находит на пляже осколок обработанного морем стекла, и с этого момента его жизнь начинает крутиться вокруг реальных, осязаемых безделушек (осколков, камушков и т.п.), а не политики. Сложный, многоуровневый текст, побуждающий поразмышлять о том, а что на самом деле реально: материальные вещи или наши цели, идеи, планы. В нём обнажается весь ужас фанатизма и одержимости, превращение человека в безумца под их влиянием.

 • «Женщина в зеркале». Рассказ, фокал которого я так и не сумела определить. Со стороны, как будто бы из зеркала, мы наблюдаем за работающей в своём саду богатой вдовы. И строим воздушные замки вокруг её фигуры. Здесь мне хочется вспомнить цитату Ноэ из Клуба Романтики (как соседствуют Вулф и «Дракула: История любви» лучше не спрашивать) о том, что самые красивые фасады строят те, у кого за этими фасадами самые тёмные тайны, и перефразировать: иногда красивые фасады строят те, у кого ничего, кроме фасадов ничего и нет. Отдельного внимания заслуживает осевой образ и одновременно топос — зеркало; то, как изображена картина изнутри зеркала (в высшей степени филигранно) определённо заслуживает внимания!

 • «Люби ближнего своего». Я бы назвала этот рассказ потрясающим шаржем не только на благочестивое общество того времени, но вообще на всех людей, каких каждый из нас однажды встречал или встретит, рано или поздно. 

Неприятно было ощущать, как праведность буквально клокочет в нём, ища выхода

 На торжественном приёме встречаются богатый талантливый юрист (у которого есть яхта), старающийся не брать денег от небогатых клиентов и женщина, борющаяся за права женщин. Они оказываются поразительно схожи в понимании библейского завета «возлюби ближнего своего…»

 • «Наследство». История, банальная и печальная до невозможности: женщину сбивает машина, и в наследство мужу от неё остаются её дневники. И сама соль рассказа — в этих дневниках. Они рассказывают классическую историю о том, что счастливый брак с виду иногда может оказаться не таким уж и счастливым и что любить того, кто любит себя больше, чем остальных, непросто.

 Словом, я безумно довольна знакомством с Вирджинией Вулф. Дальше однозначно иду за её дневниками (мне интересно, как писала, чем вдохновлялась она) и романами (начну, пожалуй, с «На маяк», как разделаюсь со свежими книжками).