Дверь с щелчком захлопнулась. Начался понедельник.
Пять этажей Варя пролетела на одном дыхании: только цоканье каблучков зимних сапог эхом разносилось по дремлющему сумрачному подъезду, запоздало загорались ей вслед белые лампы. На первом этаже опять что-то перегорело — Варя практически наощупь вылетела вон.
Пронизывающий ветер взметнул вверх колючие снежинки, Варя поёжилась, зарылась носом в мягкий шарфик и натянула шапку ещё ниже. Определённо, она оказалась не лишней.
— Привет.
Артём, почти такой же высокий, тенью отделился от фонарного столба и шагнул к ней. Его мягкий и чуть хрипловатый голос, прозвучавший из темноты, заставил Варю испытать целую гамму эмоций: от леденящего душу ужаса до желания убивать. Последнее, впрочем, пришлось попридержать хотя бы до тех пор, пока Артём не покается ей во всех грехах.
— Привет, — насупилась Варя и строго глянула на друга сверху вниз, готовясь выразить всё своё возмущение по поводу вчерашнего молчания в чате…
Да так и зависла, невольно приоткрыв рот. От холода тут же свело челюсти, а в воздух вырвалось седое облачко пара. На лице Артёма, до неестественного чётко освещённого грязно-жёлтым мерцанием фонаря, сиял свой фонарь: на скуле лиловел синяк, чуть опухший и с тонкими пунктирными ссадинами, как будто бы Артём пообнимался с асфальтом.
— Тёма! — вскрикнув-всхлипнула Варя, коснувшись кончиками пальцев ссадины. — Это что?
— Это? — болезненно поморщившись, Артём мягко перехватил Варино запястье и отшатнулся. — Это я… Накрасился неудачно.
Артём легонько постучал указательным пальцем по фиолетовому пятну туши у большого пальца. Варя дёрнула носом и, выпутав руку из его хватки, схватила горсть припорошившего за ночь перила снега. Пальцы скрючились от холода, пока яростно оттирали пятно, зато от него ни следа не осталось. Варя — решив, что терять уже нечего, и если пальцам суждено отмёрзнуть, значит, так тому и быть — набрала ещё одну горсть снега и приблизила к лицу Артёма:
— Тебя тоже отмоем?
Артём отшатнулся. Варя замахнулась — и хлопья снега, надломанные, но ещё не до конца слипшиеся, взметнулись в воздух, как серебристые конфетти, осыпая их лица. Артём смешно фыркнул и встряхнулся. Варя наконец-то достала варежку, смахнула с кончика носа капли и оглядела двор, тускло освещённый дрожащим желтоватым светом.
Понедельник показался ещё паршивее.
— Кто тебя так?
До Вари доходили слухи, будто у Артёма с Ильёй была договорённость (хотя и звучало это до ужаса нелепо в обстоятельствах полной серьёзности) не бить по лицу, чтобы не привлекать лишнего внимания к себе учителей, завучей, а там уже и инспекторов по делам несовершеннолетних. Артём отвернулся, синяк вспыхнул тревожным багровым цветом.
— Пошли скорее, а то нам Янина Сергеевна казнить нельзя помиловать устроит. И так тебя тут десять минут жду.
Сунув руки в карманы и ссутулившись, Артём решительными шагами устремился вперёд. Свежевыпавший снег молил о пощаде, поскрипывая под тяжёлыми берцами. Отойдя на добрый десяток шагов, он обернулся. Варя стояла под козырьком подъезда и покусывала губу: ей и раньше не нравились их игры в бригаду, а сейчас они вообще предстали в новом, полукриминальном, свете. «А ты что думала, — зло фыркнула она на вывалившуюся из косички прядь, — они там за гаражами чаи гонять собираются?»
— Ты идёшь, или как?
Варя спрыгнула со ступеньки.
— Тём!..
Больше ничего она сказать не успела: в два шага (остаток расстояния просто пролетела по припорошённому снежком накату) врезалась в грудь друга. Он сдержанно охнул и тепло обнял её, прижимаясь щекой к виску. Варя рвано вздохнула и подняла голову, заглядывая в светлые, зелёные с янтарными вкраплениями, глаза, сиявшие под грязным светом двора живыми огнями. В носу предательски защипало.
— Тём, ты… Ну зачем тебе это всё? Может, не пойдёшь?
— Варь, я столько синяков зарабатывал, пока в секции был. Что-то ты ни к одному так не придиралась. Даже Лерка мне ничего не сказала вчера, а ты нотации читаешь.
Артём порывисто отстранился и вывернул из двора.
— Лерка, да?..
От сравнения с кем-то всегда на душе становилось тоскливо, как будто упала в грязь, вдвойне – от сравнений с девушкой Артёма. «Поддерживает она его, посмотрите-ка, — Варя сунула руки в карманы и сердито засопела в попытках поспевать след в след за больши шагами Артёма. — Да она же дура дурой. Ещё и крашеная. Только курить да…» Варя зло скрипнула зубами и догнала Артёма.
— А Фил?!
Показалось, Артём вздрогнул от упоминания имени друга — и помрачнел.
— Он тебе сдался?
— Я волнуюсь.
— Никогда за тобой особого трепета по отношению к нему не отмечал.
— Надо же, а я не замечала такой холодности.
Схватив Артёма за локоть, Варя собиралась развернуть его к себе — не рассчитала габариты. Её ноги разъехались на льду; в попытках сохранить равновесие Варя подалась вперёд, но рюкзак потянул вниз. Артём попытался подхватить её — не успел: они оказались в сугробе рядом с проезжей частью. Мимо пронеслась машина.
— Ты что-то разъелась, подруга, — проворчал Артём и шлёпнул Варю по бедру. — Тяжеловата.
— Это просто кто-то слишком мало ест, — парировала она. — Зашибись день начался. Сначала уронила всё, а в довершение – и себя.
— Просто вишенка на торте…
Поигрывая тёмными бровями, Артём протянул ей руку, Варя сердито глянула на него исподлобья, взяла его за руку — и рассмеялась. Артём расхохотался вместе с ней. Их смех взлетел по пустынной дорожке между закрытыми магазинами над проезжей частью вместе с январским ветром. Казалось, они давным-давно не смеялись так беспечно и беззаботно.
Добавить комментарий