Алиса фыркнула и тем не менее, сложив руки под грудью, двинулась рядом. Гравий синхронно рассыпался под их размеренными широкими шагами. Давид медленно заговорил.
Он признался, что присутствовал на защите её диссертации, и что идея, гипотеза о кроличьих норах, связывающих вариации развития мира, вселенной, его поразился. Признался, что и сам неоднократно сталкивался со скептицизмом в отношении выдвигаемых им гипотез о многоуровневости и многомерности вселенных, пока не попал в проект.
— Нам нужны такие, как вы, Алиса, — Давид остановился в тени той самой яблоньки, где ожидал её добрых полчаса после окончания защиты. — Амбициозные, упрямые. Оптимистично глядящие в будущие и готовые работать с энтузиазмом.
— Вам — это кому, простите?
Давид ухмыльнулся и, небрежно стряхнув с сигареты пепел, вытащил из кармана пластиковую карту. Почти готовый пропуск на имя Алисы Беловой — осталось только активировать — в углу которого серебрился заглавный символ проекта. Уроборос.
— Змей, кусающий себя за хвост? — фыркнула Алиса, изучив карточку со всех сторон, и сощурила льдисто-голубые глаза. — Простите, Давид, а зачем вам я и мои кроличьи норы?
— Мы думаем, что вселенная развивается циклично. И думаем, что способны найти способ путешествовать по кратчайшим отрезкам времени, нырять в эти самые норы, так сказать, осознанно и осмысленно, для того чтобы контролировать все ошибки.
— То есть вы хотите править миром…
Алиса в задумчивости протянула руку, и Давид привычным жестом вложил дымящую сигарету ей в пальцы. И только потом, когда она коротко затянулась и закашлялась с непривычки, он вдруг одумался: никогда ни с кем ещё ему не приходилось раскуривать одну сигарету на двоих. А с этой аспиранточкой, вчерашней студенткой, это вышло как-то само собой.
— Нет, не править, — качнула она головой, возвращая сигарету, — управлять. Решили, что мы боги? А не боитесь пасть на самое дно Ада, как возгордившийся Люцифер? Не боитесь исчезнуть с лица земли вообще за такими… Экспериментами?
— Нет, — тонко улыбнулся Давид, делая затяжку следом за ней.
Давид знал наверняка, что Алиса поймёт. И она, коротко затянувшись, с безмятежной улыбкой в свете тёплого летнего солнца, пробивающегося сквозь крону яблоньки, поняла:
— Живое не подчиняется закону энтропии, да?
Добавить комментарий