Ночь была беззвёздной, как и многие ночи до этого. Давид сидел на заднем дворе штаба и, прислонившись виском к перилам, слушал пение сверчков. Самый крупный осколок кривого зеркала болтался на небе, отражая блеск дневного светила, ушедшего на другу сторону планеты, и ронял рассеянный серебристый свет на тёмную траву, на белые лохматые цветочки, распустившиеся в ней.
Аглая нарочито громко хлопнула дверью и, присев на ступеньки рядом, протянула термос с кофе. Давиду пришлось поднапрячься, чтобы оморочить всех людей, у него даже кровь шла из глаз, и видок у него был потрёпанный.
— Как прошло? — хрипло спросил Давид, кивком благодаря за кофе.
— Как обычно, — поморщилась Аглая.
Ей опять прилетело за чрезмерное использование силы, но Давиду об этом знать было не обязательно. Он всегда был осторожен в применении дара, как будто бы это было проклятие, а не благословение братьев-создателей. Вместо того, чтобы околдовать самую прекрасную женщину одним лишь взглядом, он шутил какие-то неловкие шутки и ходил на свидания, после которых возвращался разочарованным. Вместо того, чтобы убедить какого-нибудь миллионера переписать на него корпорацию, он подрабатывал, преподавая в университете историю. Этот трепет Алмазов вокруг силы Аглая не понимала и полагала, что ей просто завидовали: в конце концов, ещё ни у кого не было подобной ей силы, способной разрывать людей на части, и никто не мог пользоваться ею так легко, играючи, без последствий.
— Ну и хорошо, — вздохнул Давид и пригубил кофе. — М-м-м, с шоколадом, как я люблю.
Аглая приподняла уголки губ в полуулыбке:
— В конце концов, я виновата.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — поддел плечом её Давид.
Аглая посмотрела на осколок кривого зеркала, освещавший ночь, и пошкребла ногтями по подсумку. Даже сквозь ткань она чувствовала размеренную вибрацию и звон осколка. Его предстояло сдать в лабораторию в городе через пару дней, а пока он был в их полном распоряжении и это не давало покоя.
С шумом взрыв гравий, Аглая вытянула ноги и посмотрела на Давида:
— Ты когда-нибудь задумывался, зачем они разбили зеркала?
Давид пожал плечами:
— Все известные источники утверждают, что это произошло в порыве ссоры. Но я лично думаю, что это случайность. Они вдвоём создали целый мир, выдули из прочнейшего стекла нас, чтобы потом поссориться и разбить величайшие зеркала, которые создавали?
— Случайно? — Аглая скептически скривилась. — Мне кажется, такие, как они, ничего не делают случайно.
— А как по-твоему?
Пальцы беззвучно расстегнули подсумок. Ладонь нашла холодную мягкую ткань, Аглая плавно потянула осколок.
— Если одно из зеркал способно свести с ума, может, они увидели в зеркалах что-то, что им не понравилось?
— Костюмчик криво сидел? — едко крякнул Давид и мотнул головой: — Это выше нашего понимания, увы. В нас только лишь крошка мощи и мастерства каждого.
— Но тебе никогда не было интересно посмотреть в них?
Аглая вытащила осколок из подсумка, развернула ткань. Осколок блеснул и выпал на ладонь. Давид цокнул и покачал головой, но ничего не сказал. Агата тряхнула тугим хвостом и рассмеялась:
— В конце концов, не сойдём же мы с ума.
— Как знаешь, — мрачно отозвался Давид.
Аглая вгляделась в осколок. Крупнее всех осколков, которые она когда-либо держало в руках, он отражал её лицо и кусочек неба. Сердце трепетало, кровь шумела в ушах, а пальцы подрагивали от одной только мысли, что она касается первозданного зеркала, смотрит в него.
Сперва всё было нормальным. Осколок в небе, тёплый свет из окна домика, пряди, упавшие на лицо, но вдруг поверхность пошла рябью, чернота ночи загустела, а черты лица стали меняться — и вот уже из зеркала на неё смотрел бледнокожий монстр с тонкими длинными клыками, по подбородку которого стекала густая, вязкая кровь, а глаза сверкали алым, алчным огнём, жаждая смерти и крови.
Руки ослабли, с губ сорвался вскрик, и осколок, глухо стукнувшись о ступеньки, рухнул на гравий.
— Что? — выдохнул Давид и подобрал осколок. — Не понравилось.
Аглая замотала головой и забормотала сбивчиво, едва ворочая языком:
— Не смотри! Не смотри туда! Оно… Чудовищно.
Но Давид всё-таки посмотрел. Наклоняя осколок из стороны в сторону, он вглядывался в своё отражение и вдруг потёр след от помады на шее.
— Зеркало как зеркало. А вот ты мне почему не сказала, что у меня на шее помада?
— Чего?
— Да не поверю, что ты не видела.
Давид раздражённо послюнявил пальцы и попытался оттереть пятно. Аглая прижалась к спине Давида и осторожно посмотрела в зеркало через плечо.
В осколке на фоне чёрного неба и размеренно качающихся деревьев, аккуратных, совсем не уродливых, чудовище с окровавленным лицом выглядывало из-за плеча Давида, сосредоточенного оттирающего след от помады.
Добавить комментарий