Они уже прошли под жёлтой трубой в её двор. Последний подъезд десятиэтажки подмигивал голубоватой лампочкой над хлопающей деревянной дверью: почему-то возле её подъезда всегда носился ветер.
— Я понял! — внезапно выпалил Илья.
От неожиданности Алика чуть не споткнулась на ровном месте — пятне льда, которое каждую зиму благополучно обходила. Илья успел поймать её за локоть.
— Что? — обернулась к нему Алика.
Они оказались близко, практически нос к носу. В темноте черты лица терялись, как на зашумленной фотографии, они ничего не могли видеть, но Алике упрямо мерещилось собственное растерянное отражение в чернющих зрачках Ильи.
— Ты, — выдохнул он; от горящего дыхания защипало онемевшие щёки. — Знаешь, мы с тобой столько дружили, общались, напарничали. И ты все время казалась головоломкой. Собираешь её, собираешь, а все время оказывается, что какой-то детали не хватает…
— Это синдром отличника, Илья, — положив ладонь ему на грудь, Алика мягко отстранилась. — Видеть и разгадывать головоломки…
— Алика! Мы уже начали, так давай поговорим. В конце концов, мы взрослые люди.
— Ну говори.
Алика отошла на пару шагов и встала метрах в пяти от своего подъезда, спрятав руки в карманы.
— В тебе всегда мне не хватало детали. А теперь я всё понял. Понял, почему ты… Такая
— Какая «такая»? — сощурилась Алика; голос дрогнул.
— Такая, какая есть. Какой ты мне нравишься. Я понял… Понял, почему ты всё время боишься, всё время убегаешь. Понимаю, почему убежала… Тогда.
Алика прикрыла глаза: и снова — смазанная помада, быстрые поцелуи, долгие прогулки, выскальзывающая из ладони рука… А Илья продолжал говорить:
— Ты не хочешь испытать то же, что и твоя мама. Испытать то же самое снова.
Дрожащие руки, слабые удары по плечам и спокойствие в крепких уверенных объятиях, уверенность рядом с тем, кто всегда хотел большего (того же, чего и она), но никогда не просил.
Алика сцепила зубы до боли. Салфетки на левой руке потеплели — не донесла.
Илья подошёл к ней вплотную. «Дежавю», — подумала Алика, не открывая глаз. Каждая клеточка её тела, спрятанного под слоями зимней одежды, неизменно откликалась на его присутствие. Илья не тронул её, не привлёк к себе, но, выдержав паузу, шепнул:
— Я прав?
Алика моргнула и посмотрела на Илью глазами, полными слёз. Илья гулко сглотнул.
Прав.
— Алика, — ладонь Ильи сжалась у её плеча. — Я тебе обещаю… Ты… Ты и так прекрасно знаешь, кто ты для меня.
— Кто? — шепнула Алика.
Знала, конечно: все признаки, все их совместные поездки, переписки до полчетвёртого, совместные мемы, воспоминания — буквально всё кричало об этом. Но Алике нужно было это услышать.
— Ты мой самый дорогой человек, — выдохнул Илья, и голос его звучал серьёзно как никогда. — И я обещаю. Обещаю, что никогда не причиню тебе боль.
— Я… Хочу тебе верить, — шепнула Алика. — Но… Мне страшно.
— Я знаю, за мной был косяк. Это был девятый класс, я тогда правда думал, что со старшаками из нашей банды можно договориться. Вместо того, чтобы просто взять и увести тебя оттуда. Взять — и забрать, забрать у всех… Я…
Илья рассерженно потёр лоб. Алика помотала головой: глупая до невозможности детская история. Когда Илья, вместо того, чтобы кинуться в драку, попытался договориться с зажавшим её в углу лестничной клетке Сержем, она решила, что Илья такой же обманщик, как отец. А стоило просто поговорить.
Настоящий трах сидел гораздо глубже. Врос корнями там, где часами в ванной плакала маленькая девочка, где классуха на весь класс поносила детей из неполных семей, где одноклассницы глупыми попугаями повторяли слова своих матерей, что умная женщина измену прощает, а не выставляет её напоказ, разросся оттуда, откуда пахло приправами, жареной картошкой и холодными водянистыми рожками.
— Мне просто страшно, Илья. И я… Я не могу ничего с этим сделать.
Алика взмахнула левой рукой. На снег упала пара капель крови. Илья мягко перехватил её запястье одной рукой, а другую запустил во внутренний карман пуховика.
— Просто не потакать страху будет достаточно, — Илья вложил ей в руку мягкий тканевый платок; Алика вскинула брови: она думала, парней с тканевыми платками уже не существовало. — Почему бы просто… Не попробовать? Поедем в горы, поговорим о тебе, обо мне, о нас?
Илья аккуратно, палец за пальцем, зажал кулак Алики и приподнял уголки губ в робкой улыбкой. Пальцы у него дрожали. Алика мягко потянула ладонь на себя:
— Я… Я подумаю.
Илья коротко кивнул и отпустил её. Домофон отозвался дружелюбной мелодией. Алика обернулась и махнула Илье рукой. Он поднял ладонь в ответ. И подъездная дверь с грохотом их разделила.
Добавить комментарий