Они расстались на том перекрёстке, который в пабликах города называли аварийным.
Над красным человечком отсчитывались сто двадцать секунд бесконечного потока машин, посвистывающих шинами на редких наледях, которые не разъел даже химозный песок, когда Варя, переступив с ноги на ногу, обернулась к Филу.
— Ты самый лучший, ты ведь это знаешь? — шепнула она и заглянула в глаза.
Фил не знал. Но готов был поверить всему, что скажет Варя: верить мягкой улыбке, верить взгляду, согревающему и тёмному, как горячий шоколад, было легко. Пушистая варежка накрыла щёку, Фил дёрнулся от нежности этого прикосновения, а потом и вовсе остолбенел, потому что Варя — когда-то презрительно морщившая носик на его шутки, с осторожностью прищуривавшаяся на каждое его появление на горизонте, игнорировавшая протянутую руку и самостоятельно поднимавшаяся на физре каких-то полтора года назад Варя — коснулась губами его губ.
Сама поцеловала его!
Она целовала его с мягкостью и даже — показалось Филу — вдумчивостью, растягивая сладковатые мгновения: совсем не так, как целовал он. В этом медленном поцелуе Фил уловил вязко-вишнёвый привкус бальзама и искрящееся покалывание жгучего желания быть рядом — просто быть! — на кончиках губ.
Две минуты закончились до неприличия быстро, а они и не заметили, пока притормозивший на первой полосе серый «Мерседес» лохматых годов — такую модель Фил видел разве что на отцовских фотках нулевых — не рявкнул на них хриплым клаксоном.
От неожиданности Фил куснул Варю за нижнюю губу. Она отпрянула и шлёпнула его по груди:
— Ты чего кусаешься?
— Прости. Пошли, пока зелёный?
Варя глянула через плечо и усмехнулась:
— Домой сама дойти сумею!
— Ладно… Ну, до завтра тогда? — пожал он плечами.
— Ты неисправим, — вздохнула она и вдруг расхохоталась.
Варин смех перезвоном взвился над крышами зданий и спугнул напыщенного голубя на козырьке светофора. Чмокнув напоследок Фила в щёку, она поторопилась перейти дорогу: каблучки сапог задорно застучали по расчищенному догола асфальту, переступая по полосам, с белой на жёлтую, пока зелёный человечек подмигивал под тревожное пиликанье механизма. А когда пиликанье смолкло, когда перекрёсток ожил, и серый «Мерседес» первым сорвался с места, Варя, такая маленькая и такая яркая, на другом конце перехода махнул ему рукой.
Фил с хохотом помахал ей в ответ обеими руками и, засунув руки в карманы, смотрел вслед, пока она малиновой точкой не затерялась за домами. С обречённым вздохом Фил потащился на остановку. Строго говоря, идти до неё было всего ничего: десять шагов. Фил пристроился в паре шагов от переполненной урны и закурил, исподтишка изучая кривые рисунки на разбитом стекле остановочного павильона: кто-то соригинальничал и подрисовал женщине, рекламирующей акцию на прохождение медосмотра в новом частном центре, усы. Пара мальчишек-пятиклассников (а может, и младше) сидели на одинокой доске лавочки, как воробьи на жердочке, и делили на двоих пачку кириешек, половину щедро рассыпая важно вышагивающим вдоль поребрика голубям.
Автобус всё не шёл. Горький дым свернулся под языком неприятным покалыванием. Фил закашлялся, потушил сигарету о край урны, засунул её в коробку на вершине мусорной горы и натянул до самого подбородка шапку. После почти часовой прогулки по городу с Варей ушей он не чувствовал и теперь достал её из внутреннего кармана куртки как последний шанс на спасение.
На светофоре, как назло, снова загорелся зелёный. «Варька уже дома, в тепле. Чай, наверное, пьёт», — с тоской подумал Фил и, стянув зубами перчатку, зашёл в городские карты.
По маршруту до дома ходило всего два автобуса: один только-только выдвигался сюда с автовокзала, а второй был уже на полпути к дому — значит, морозиться предстояло ещё минут сорок. Подкатил автобус и подобрал мальчишек, оставивших на растерзание голубям полпачки кириешек. Фил остался совсем один и жалобно заскулил. Сегодняшний день всё норовил повернуться к нему задницей: сначала Виктор с его неуместными шуточками, привлекающими лишнее внимание учителей, затем Илья со своим языком без костей и Алика (предательница похлеще Ильи!), вся из себя важная, серьёзная, потом Варя, мягко и без причины вдруг отбрившая его — а теперь ещё и автобус.
«Ну нет! — мотнул головой Фил и наперерез сорвался с места на мигающий зелёный. — Фиг вам, называется! Пойду, постою под Вариными окнами — не оставит же меня, в конце концов, замерзать. Чаю попьём, кофе… А там как получится…»
Фил перемахнул через ограду, уворачиваясь от разгоняющегося на пешеходном джипа на первых секундах красного света.
— Смотреть надо, куда гонишь! Придурок! — крикнул он на всю улицу и поддал ногой грязный хрустящий снег вслед сигналящему автомобилю.
На душе стало необъяснимо легче.
Двор, где жил отец Артёма, Фил проскочил в два шага, чуть ли не пригибаясь. Всё вокруг таращилось на него с осуждением: и детская площадка со скрипучими качелями, и ржавая трансформаторная будка, разрисованная маркерами, и окна рыжих хрущёвок, буквой П нависающие на него.
Фил поспешил вынырнуть в расщелину между домами на узкую улочку. Прямо перед носом пронёсся замызганный микроавтобус с большим красным логотипом доставки. А за хрустом снега под тяжёлыми шинами вдруг послышался слабый девичий вскрик.
— Эй!
Варин голос Фил узнал бы даже в гудящей толпе. Он рванул к арке в Варин двор, второй раз за день едва не прокатившись на капоте: оттолкнулся ладонями от резко затормозившей серой «Волги», на ледяном накате ноги понесло вперёд, но годы тренировок не позволили растянуться на льду. Отмахнувшись от возмущённого покряхтывания седого водителя «Волги» Фил неуклюже переступил через поребрик, угодил в сугроб, хапнул снега в ботинок, но сделал вид, что ничего не произошло. Даже несмотря на то что снег стремительно пропитывал тёплые носки и с чавканьем превращался в воду.
Из зловещей арки, огромной, высотой в три этажа, доносился гулкий бубнёж — слов было не различить, но Фил отчётливо слышал только один голос: мужской, нервный, дрожащий. Варя молчала — и это заставляло мышцы каменеть, а сердце разгоняться до жара. Хрустнув корочкой тонкой лужи на входе в арку, Фил сбросил рюкзак и убрал перчатки в карманы.
Руки сделали это быстрее, чем он оценил обстановку. Варя сидела спиной к нему, на коленях, и плечи её крупно подрагивали. Над ней возвышался тощий длинный парень, широко расставив ноги-палки, и по-хозяйски ковырялся в её рюкзаке. Милые брелоки, болтавшиеся на собачках, теперь валялись на асфальте. Варин телефон парень держал в руке. Золотистый корпус неровно мерцал, и по выбеленным стенам арки скакали солнечные зайчики.
— Ну вот, а говорила, денег нет, — улыбнулся парень, и рюкзак грохнулся на грязный асфальт.
С шелестом в разные стороны разлетелись тетрадки. Парень спрятал Варин телефон в карман, а потом раскрыл Варин кошелёк. Варя хотела вскрикнуть, но у неё вышел только тонкий писк — так пищали слепые котята в подвале здания секции, куда они всей толпой под руководством тренера ходили подкармливать кошку.
Добавить комментарий