Олег глухо повторил:
— Почему сразу не сказала?
Сквозь зубы прорывалась злоба: тяжелел голос, слова падали, как валуны, размазывая дочь ещё больше, и вот слёзы уже потекли по её щекам. Олег пошевелил желваками, в очередной раз одёрнув себя. Варя шумно засопела, пытаясь сдержать плач.
— Вар-вар-вар-вар-вара, — полушёпотом позвал её Олег и подался вперёд. — Варь, я не чтобы поругать. Мне важно понять причину.
— Я не знаю.
Варя шмыгнула носом.
— А это не причина, а беспардонная ложь.
— Нет! Я не вру! Правда. Я правда не знаю…
— Варвара! — рыкнул Олег. Дочь съёжилась под его укоризненным взглядом, Олег покачал головой: — Не верю. Ты же знаешь… Ты смотришь детективы, ты занимаешься обществознанием, ты даже ездишь на олимпиады по праву — ты всё это смотришь, читаешь. Варя, ты знаешь, какой срок вынесения обвинения после задержания?
— Семьдесят два часа, — буркнула Варя и ткнулась в подушку лбом.
Олег сжал переносицу и на мгновение ощутил себя тем самым злым полицейским, который вытаскивает из задержанных информацию клещами, лишь бы поскорее сбыть дело с рук. А он отец, который пытается помочь дочери.
Кресло скрипнуло, колёсики скрежетнули по ламинату, когда Олег поднялся, чтобы тоже сесть на кровать. Теперь они с Варей сидели плечом к плечу и смотрели в дверной проём. В коридоре чернели квадраты фотографий, развешанных на стенах. И хотя в темноте невозможно было различить силуэты, Олег всё увидел: вот их с Яной свадьба, без пышного белого платья и квартиры в подарок; рождение Вари; пятилетие Вари; первый класс Вари; годовщина свадьбы в театре с московскими актёрами; и снова Варя, Варя, Варя…
Сколько бы им ни было лет, она остаётся ребёнком, а он — родителем, который должен помочь, когда она не справляется.«Как там было у Яны? Создать безопасную обстановку? Выдохнуть и посчитать? Ладно», — Олег взъерошил волосы и на выдохе принялся считать про себя. На удивление злость, раздражение, отчаяние, клокотавшие в горле, отступили, едва он дошёл до пяти. Тогда Олег накрыл плечо Вари ладонью и заговорил спокойным, но твёрдым голосом:
— Варя, я спрашиваю это, не потому что сержусь. То есть я, конечно, в ярости. Но больше на себя. Я догадывался, но думал, что ты сама скажешь, если случится что-то подобное. Ты не сказала, и я теперь ничего не понимаю. А времени, чтобы помочь Артёму, остаётся всё меньше из-за твоего молчания. И мне важно понять, а можем ли мы вообще ему помочь.
Варя жестоко вытерла лицо о Янину подушку и наконец-то посмотрела Олегу в глаза.
— Тебе это не понравится, папа.
Несмотря на то что Варя старалась говорить таким же спокойно и уверенно, как Олег, эти слова дались дочери тяжело. Олег усмехнулся:
— Мне уже не нравится всё происходящее, но давай уже рожай.
— Мне ещё рано рожать, — фыркнула Варя.
— Слава богу! — воскликнул Олег и потрепал дочь по плечу. — Но за нос меня не води, Варвара. Выкладывай.
— Хорошо. Просто… Всё началось с Фила.
Олег хлопнул ладонью по колену, и Варя смерила его колючим взглядом исподлобья. В этом жесте дочь без труда прочитала: «Я так и знал!», — которое едва не сорвалось с языка. Там, где Шаховские — всегда проблемы. Так повелось с девяностых. Всё, что делал Шах, всегда выходило за рамки негласного кодекса. За ним приходилось подчищать, а сам он всегда удивительным образом выходил сухим из воды. «Теперь, похоже, придётся подчищать за Шаховским-младшим», — мрачно подумал Олег, но смиренно кивнул Варе:
— Говори.
— Только не думай, что Фил плохой!
Олег закатил глаза. Жизнь сводила его с разными людьми, и не нашлось в ней ни одного человека, которому впору бы пришёлся нимб, равно как и не было человека, которому хотелось пожелать гореть в аду. У каждого поступка — своя первопричина, у каждой медали — своя сторона. Олег видел трусов и предателей, который сдавали своих же, чтобы защитить жену и детей. Олег знал чётких пацанчиков, которые относились к своей женщине как к товару. Олег помнил Сашку, отца Артёма, мастера на все руки, который променял свою жизнь на алкоголь и азартные игры, но который всегда приходил на помощь друзьям, и они с Яной только сегодня вспоминали Ленку, которая всю жизнь строила карьеру ради сына, почти позабыв о нём самом.
Оценивать человека Олег привык по поступкам, так что поспешил успокоить Варю:
— Хорошо. Не буду. Пока сам с ним не поговорю. Ты ведь нас познакомишь?
— Обязательно, — кивнула Варя. Сложив подушку пополам и уткнувшись в неё острыми локтями, она начала: — В общем, всё началось в девятом классе. Когда Фила отчислили из школы. То есть не совсем отчислили, а заставили отчислиться.
— Почему?
— За драку.
— Какую драку? Давай нормально рассказывай.
Варя страдальчески застонала, видимо, намереваясь обойтись парой расплывчатых фраз, но всё-таки рассказала.
Она рассказала о вспыльчивости и жажде справедливости, которая затягивала Фила в драки (и это было так не похоже на Андрея, предпочитающего отсиживаться в стороне и действовать только во имя своей выгоды). О жестоких порядках детей из другой школы (и Олег порадовался, что Яна всё-таки убедила его не отдавать дочь в ту школу, которая раньше передавала материальную помощь браткам). О бессмысленном соперничестве с Ильёй. О бесконечном желании Артёма всем помочь, всем угодить, вылившемся в стихийное создание бессмысленной нелепой банды.
Добавить комментарий