Только сейчас Артём понимал, что если бы тогда возразил Филу и предложил отпустить и забыть, вообще ничего бы не случилось. Фил отходил так же быстро, как вспыхивал, и за два года обида, злость на Илью забылись бы, а вместо этого Артём обеспечил гнев Фила постоянным топливом. «Сам виноват, что всё так получилось», — вздохну Артём и примирительным тихим голосом откликнулся:
— Я тебя понял. Не можешь остановить — возглавь.
— Именно! Я на свою голову возглавил… — Илья вымученно потёр висок. — Но я хотел прекратить. Я редко прошу помощи, Артём. Правда. Я привык сам. Но без тебя никак. Ваше появление придало этому движу нового смысла. Не просто дедовщина и круговорот унижений и возвышений, а прям какая-то… Благородная борьба.
Илья фыркнул, Артём хохотнул в ответ и уклончиво протянул:
— Я правильно тебя понял? Ты хочешь…
— Да, — кивнул Илья. — Распусти своих. Тогда всё потеряет смысл, и я смогу своих до конца года разогнать.
— Думаешь, это так просто?
— Да как два пальца! Вы же изначально гопкой были. Гопкой и пришли. Не то что тут: система, иерархия, желание отыграться… — Илья болезненно потёр переносицу и понизил голос: — А что до Шаховского… Ты один его сдержать можешь. Я не видел ни разу, сколько мы с ним учились, чтобы Шаховской по одному слову затихал. Разве что…
Илья замолчал, уставившись в тёмный угол гаража, брови его напряжённо сдвинулись к переносице, и Артём невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть в углу не то таракана, не то крысу — что-нибудь, на что можно было так смотреть. Илья мотнул головой, глотнул из тремосткана и вздохнул:
— Не суть. Короче, мало людей, кого Шаховской слушает. И ты один из них.
— Да он нормальный! Просто у него семья не самая простая… Отец вечно требует больше, чем тот может дать, да и вообще…
— А мой отец меня ремнём бил в детстве! Да не просто ремнём, а прям пряжкой. Даже шрам остался. Показать? — Илья издевательски вскинул брови, но свитер задирать не стал, а только мрачно констатировал: — Плохие родители не повод кидаться на людей, как бешеная псина.
И хотя внутренне Артём соглашался с Ильёй — после того, как они с родителями поругались по поводу выбранных ЕГЭ, Фил стал особенно нервный, цеплялся к одноклассникам, язвил учителям, мог наговорить глупостей ему или Виктору или докопаться до кого-нибудь в спортзале, если ему не понравился взгляд, — Фил всё-таки был его другом, а друзей принимают со всеми их недостатками. Не желая продолжать разговор про Фила, Артём едко заметил:
— А ты не поздновато ли прозрел? Полтора года всё устраивало, а тут вдруг это неправильно и надо разбегаться? В чём подвох?
— Прекрати юродствовать, ты ж нормальный. Нет никакого подвоха. Просто мы уже совершеннолетние, сам понимаешь, что с нас спрос другой будет, если вдруг что.
Илья на мгновение стушевался и, показалось Артёму, даже покраснел. Значит, был всё же какой-то подвох, не имевший, впрочем, никакого отношения ни к Артёму, ни, по всей видимости, к лицеистам, царапавшим асфальт лопатами. Артём подозрительно прищурился:
— “Вдруг что” — это что, например?
Илья пожал плечами:
— Да те же драки. Если кто увидит и полицию вызовет, уже будет не до смеха. И мы не объясним, что это всё просто так.
Артём тускло усмехнулся. Он тоже думал об этом, когда они с отцом заменяли разбитое Филом на съёмной квартире стекло в двери. Если бы хозяин хаты оказался менее сговорчивым, менее понимающим, а то и вовсе из тех, кто сдаёт квартиру только славянским девушкам без животных и не предполагает, для чего снимают квартиры посуточно, то вряд ли бы Артём так легко отделался.
В дверь громыхнули, а потом она открылась. На серый бетон упала полоска яркого солнечного света. Один из лицейских, в распахнутой настежь куртке и сбившейся набок шапке, взъерошенный и красный, пропыхтел:
— Мы всё расчистили, Илья. Можно?
— Пять сек, — рубанул Илья.
Артём поразился, как в мгновение изменился его голос. Не осталось в нём ни тягучей усталости, ни болезненной хрипотцы, ни тихой измотанности — слова были чёткими, жёсткими и отрывистыми, как стук молотка по шляпке гвоздя. Артём так никогда не разговаривал. А когда лицейский понятливо кивнул и прикрыл дверь, Артём почти физически ощутил напряжение, сковавшее Илью на мгновение и свалившееся вместе со скрежетом дверных петель.
Артём мягко поднялся и протянул Илье руку.
— Удачи.
— Ты… Согласен? — недоверчиво вскинул брови Илья.
— Разумеется! — кивнул Артём. — Ты прав. Девяностые давно прошли. Один мой… Друг, который жил в этом, рассказывал, что весь этот движ был упорядочен. У каждого района был свой человек, который следил, чтобы там не сбивали шапки, чтобы не беспредельничали и всякое такое. А мы что? Мы просто… Ищем повод поцапаться. Глупо и непродуктивно.
— Твои слова, да моим бы придуркам.
Илья соскочил с лестницы и улыбнулся. Впервые за всё время знакомства Артём увидел на лице Ильи не надменную улыбочку, не едкую ухмылку, а настоящую честную улыбку, от которой захотелось улыбнуться в ответ. Насколько бы они, сами загнавшие себя в клетку обязательств перед знакомыми, приятелями, друзьями, ни казались похожими, всё-таки они были в разных условиях. Поэтому Илья, прежде чем пожать протянутую руку, переступил с ноги на ногу и тихо попросил:
— Можешь ещё сказать о том, что вы разбегаетесь, при моих?
— Зачем?
Илья повёл плечом:
— Мне не поверят. Они ж тоже так ко всему привыкли… Да и я стал сторониться этого движа в последнее время, они меня чёрт знает в чём подозревают. Если что, Шаховского я подержу.
— Не удержишь, — обречённо парировал Артём, но всё-таки согласился: — Да, почему нет?
— Спасибо, правда!
Илья порывисто и крепко пожал протянутую ладонь.
Когда они вышли из гаража, лицейские расположились кто где: кто взобрался на крыши гаражей поблизости, кто сидел на земле, вытянув ноги и листал ленту в телефоне, кто навалился подбородком на лопаты в ожидании. Виктор тоже стоял, прислонившись плечом к гаражу. Один Фил зигзагами передвигался между гаражами, оставляя глубокие рельефные следы на расчищенной и уже притоптанной дорожке.
— Самара, — прозвучало лениво сбоку в унисон с грохотом гаражной двери.
— Амурск! — радостно воскликнул лицейский, свесивший ноги с противоположного гаража.
— Калининград, — зевнул Виктор и кивнул на Фила. — Твоя очередь: тебе на «дэ».
Фил остановился и уставился на них учуявшим дичь охотничьим псом. Илья незаметно подтолкнул Артёма плечом. Артём сощурился, глядя на белый шар солнца, запутавшийся в тонких чёрных голых ветках берёз, и выдохнул:
— Мы — всё. Разбегаемся.
Добавить комментарий