Если наступал рассвет, значит они безнадёжно опаздывали в школу.
Впрочем, это вдруг стало для Вари совершенно неважным. Куда важнее было стоять напротив Фила, старательно смаргивая слёзы и иней с ресниц, и дышать, выпуская в воздух облачка пара. Фил с непривычно серьёзным выражением лица изучал её, так что Варя снова и снова опускала глаза на носки сапожек и снова и снова покрывалась мурашками, встречаясь с его взглядом. Хотелось что-то исправить в себе, изменить: снять эту дурацкую шапку, смахнуть слёзы, оттереть, в конце концов, нос. Но сил пошевелиться не было.
А Фил вдруг поднёс её ладонь ко лбу и, уткнувшись в костяшки пальцев, глухо и нестройно рассмеялся:
— Жесть… Это всё взаправду. Никогда бы не подумал.
Содрогнувшись от жара и дрожи, как-то разом сковавших её в груди, Варя растерянно заморгала. Фил отпустил её руку и, спрятав руки в карманах, качнулся на пятках:
— Ничего не изменилось, понимаешь? Я вчера подумал… Неважно. Просто ты и я… Бред какой-то. И ты как из сна. Вся такая… В приёмную влезла, полицейских приструнила, меня готовить заставила.
— Эй, — поморщилась Варя.
Щёки покалывало, но уже не от мороза — от тепла, распирающего её, заставляющего коленки дрожать, а грудь вздыматься часто и быстро. Фил широко улыбнулся:
— Понимаешь меня?
Варя больше, чем понимала. Ей хотелось смеяться, легко и тонко, чтобы воздух звенел, как весенняя капель, и шептать, чтобы никто не услышал. Чтобы вокруг была весна, мягкая, как мамины объятия, солнечная и сияющая, которая сейчас пробуждалась внутри. Уголки губ сводило от глупой широкой улыбки, но Варя не могла перестать. Фил тоже, в последнее время непривычно нервный и дёрганный, сиял. От его невероятно глупой ухмылки, за которую на уроках Варя цыкала на него, после чего подпирала щёки ладонями, чтобы скрыть болезненно жаркий румянец, в груди становилось легко и спокойно.
Удивительно, как могли они не замечать этого раньше: и сияние глаз, и тепло, и смущение, и трепет, и дрожь в руках. Казалось, это невероятное чувство способно охватить и задушить в объятиях целую землю.
Наверное, со стороны это выглядело чрезвычайно глупо: два одиннадцатиклассника стояли, таращились друг на друга, широко улыбались, молчали… И чувствовали.
Варя думала, что все влюблённые поминутно тянутся за поцелуями, краснеют и выражаются витиеватыми фразами, которыми потом подписывают свои посты в соцсетях. Но им с Филом было достаточно и этого.
— Ладно, — Фил по привычке дружески хлопнул её по плечу и, стянув с обмякшей руки рюкзак, кивнул. — Пошли в школу. Хотя я бы предпочёл в кино или кафе. Я ж обещал.
Варя прижала варежку к носу и, равномерно дыша в неё, чтобы хоть немного отогреться и не едва шевелить губами на первом уроке, нагнала Фила. Перспектива была соблазнительной. Повторение по десятому кругу всего, изученного за одиннадцать лет, становилось утомительным: на математике в качестве заданий давали варианты ЕГЭ, профиль — профильникам, базу — всем остальным, на химии ставили прикольные видео, на русском заставляли или решать задания, или читать текст, а на дом задавали сочинения. Варя уже сбилась со счёту, сколько сочинений она написала. Но сбежать с уроков… Варя мотнула головой и пропыхтела в варежку:
— Ты что! А вдруг нас там Артём ждёт. А мы прогуляем.
— Ну точно, — едко усмехнулся Фил. — А что ж он нам не сказал?
— Не знаю… — Варя поскользнулась на повороте, Фил не глядя подхватил её за руку. — Телефон сел, сломался. Он устал и уснул — у него же бывает, ты знаешь.
Фил понятливо хохотнул, и Варя поддела его локтем:
— Прикинь, как будет здорово: приходим в школу, а там нас встречает Артем.
— Да ты оптимистка… Но мне бы этого очень хотелось.
Они прошли через двор, где жил Виктор. Фил, задрав голову, оглядел окна и ускорился: Варя едва поспевала стучать каблуками по расчищенному асфальту перед подъездами и разламывать каблуками кубики снега. Видимо, окно Виктора не горело. А если человек, живущий в трёх минутах от школы, уже был там, значит, они опоздали.
В школе Артема не оказалось, да и в классе царило скорбное настроение: все молча втыкали в телефоны. Правда, когда они с Филом, взъерошенные, взмокшие, красные, словесно поцапавшиеся по пути к кабинету в поисках виноватого в опоздании, внаглую обогнав математичку (Варе для этого пришлось снять скользкие балетки и бежать босиком под удивлённым взглядом Фила), ввалились в кабинет и Фил протянул Варе её балетки, по классу пополз возбуждённый гул. Миха на последней парте даже присвистнул, а кто-то тихо ругнулся и тут же в другом конце класса кому-то пришла эсэмэска.
В ушах до сих пор грохотал звонок, ноги с непривычки гудели, а в боку кололо, так что стул грохнул, когда Варя бухнулась на него, сгибаясь пополам. Фил плюхнулся рядом. Хлопнула дверь, и пришлось снова подняться. В кабинет вошла математичка, Ольга Николаевна. Она поздоровалась со всеми, тонко улыбнулась выкрашенными в её любимую древесно-розовую помаду, что было признаком хорошего настроения. Однако сажать их она не торопилась. Сперва её серо-синие глаза безошибочно нашли их парту, и Варе очень захотелось провалиться в начальную школу, на первый этаж, а Фил сдержанно кашлянул в кулак.
На удивление, Ольга Николаевна ничего им не сказала, а обратилась к классу:
— Садитесь, одиннадцатый «Б». У нас сегодня два урока, как я и обещала, на втором у нас будет самостоятельная.
Фил мрачно выставил большой палец. Варя кашлянула в кулак. Слушать про логарифмы, системы, уравнения с двумя неизвестными не было ни сил, ни желания. Варя из последних сил умудрялась балансировать на хрупкой грани сознания и учёбы, но эмоции и мысли разгонялись в ураган.
В голове всё мешалось, нити мыслей путались и превращались в замысловатые узелки. Она поглядывала на них с Филом, думала об Артёме — и сердце сжималось до острого покалывания в боку от мысли, что он где-то там, в холоде, в сумраке один, пока им тут так… Спокойно.
Мысли об Артёме оказались разбиты нехорошим воспоминанием о недоделанной физике, и на перемен пришлось поторговаться с Виктором, особенно ворчливым и едким, за домашку.
А в конце самостоятельной по алгебре Варя подпрыгнула на месте, опомнившись: она же ещё вчера собиралась написать Ильей Муромцеву, поговорить с ним об Артёме! Последнее задание сразу стало неважным. С осторожностью покосившись на Фила, лихорадочно гуглящего под партой предпоследнее задание, Варя переложила телефон из кармана платья в пенал и пригнулась. Спрятаться за неширокой спиной Виктора, сегодня решившего и вовсе прийти в вязаной кофте вместо форменного пиджака с подплечниками, не получилось, но Варя изо всех сил старалась делать вид отличницы, старательно ковыряющей уравнения.
На самом деле, старательно ковыряла она Муромцевский профиль «ВКонтакте». Папа всегда говорил, что нужно знать, где собираешься говорить и с кем — знать своего оппонента. И Варя, листая фотографии, посты и плейлисты, не находила Илью маргиналом, каким его рисовал Фил.
Обычный и вполне симпатичный, если не считать рыжего волосы, парень. Глаза, как у них с папой, но чуть светлее, как будто по-кошачьи янтарные, и такие же тёплые, открытые. В начале января, как и Тёме, исполнилось восемнадцать. Недавно отдыхал в Австралии, которую давно мечтал посетить. Отдельной папкой хранил металл-рок типа «Раммштайна». Фотографировался нечасто, но и не раз в год.
Варя поймала себя на том, что в третий раз открывает его новогоднее фото, выставленное на стене, с поездки на олимпиаду: Варя без труда узнала белую сверкающую ёлку главного корпуса лагеря, где проходил региональный этап. Похоже, он ездил на право или на экономику, поэтому и не пересеклись: он уехал раньше, чем Варя приехала на историю. Фотография была не такой удачной и выхолощенной, как все остальные. Размытая и засвеченная, как будто снимали второпях и между делом, она запечатлела Илью взъерошенным, лишённым привычного лоска, зато с широкой улыбкой., обнимающего тонкую и бледную, как фарфоровую, брюнетку. Она взмахнула рукой, но не успела прикрыть лицо, прежде чем оказалась в неловких объятиях Ильи. Варе показалось, что именно это делало фото столь важным.
Илья на нём был искренне счастлив и совершенно не походил на главаря банды.
«А ты чего ждала? Что у него в статусе будет написано: вор в законе, некоронованный, управляю ОПГ таким-то?» — издевательски одёрнула саму себя Варя. В конце концов, Илья действительно мог оказаться причастным к делу Артёма, а симпатизировать врагам — чрезвычайно вредно для дела.
Добавить комментарий