Пришлось рассказывать много. И о негуманных пытках батарианцев, на почве которых мозг доктора Кенсон мог помутиться окончательно. И об изначальном плане проекта взорвать ретранслятор «Альфа» как самую ближайшую точку к Жнецам, выходящим из тёмного космоса. И о «Проекте» — безымянном, потому что имя ему могло быть одно: «Уничтожение» — плане разрушения ретранслятора. И об Объекте Ро — не то технологии, не то артефакте Жнецов, не то таймере, не то маяке, влекущем их в Млечный Путь. И о том, что доктор Кенсон подозрительно патетично отзывалась об артефакте Жнецов и его непостижимости — теперь подозрительно. И о том, как двое суток провалялась в медицинском отделении под транквилизаторами. И о том, как сразу после запуска «Проекта» тщетно пыталась начать эвакуацию. И о том, что спаслась только чудом.
Джокером, упрямо ждавшим её дольше оговорённого.
Голос сел подчистую — хрипел, как проржавелый механизм. Лея хмурилась и поминутно в привычной тревоге касалась связок. Неудивительно: она так долго, до надрывного сипа кричала в коммутатор, словно бы думала пробиться сквозь глухоту негромким жёстким голосом. Тщетно. Впрочем, может быть, она и не думала вовсе: на это не было сил после выматывающего штурма, когда каждое помещение приходилось отбивать в одиночку, ожидая пули в затылок.
Просто действовала: один термозаряд — один труп.
— Я пыталась предупредить колонии батарианцев… Но мало того, что Кенсон заблокировала канал… Время вышло.
— Батарианцы сообщили, что на Аратоте никто не выжил, — равнодушно кивнул адмирал Хакетт и положил отчёт на край койки. — Но вы хотя бы пытались. Полагаю, это учтут.
— Учтут?
Её вопрос адмирал проигнорировал. Заложив руки за спину, прошёл к столу доктора Чаквас и, глядя сквозь стекло на обеденную зону, наверняка, оживившуюся с появлением на борту адмирала, спросил:
— Вы считаете, что нам действительно грозило вторжение Жнецов?
Лея Шепард не считала — знала.
Вот только и о видениях при артефакте, и о разговоре с голограммой Жнеца умолчала. Она и так наворотила дел, не хватало, чтобы её ещё посчитали сумасшедшей. Поэтому, туго сглотнув, сделала к адмиралу несколько маленьких нетвёрдых шагов и уверенно заявила:
— В этом нет никаких сомнений. У нас оставалось несколько минут.
— Я уверен, что обо всём будет в рапорте.
Адмирал Хакетт протяжно вздохнул и развернулся к ней. По плотно сжатым губам, сдвинутым бровям и глазам, смотревшим с тем самым проклятым сочувствием, было понятно, что разговор его тяготит, но откладывать его, переносить или отмалчиваться — невозможно.
— Я буду краток и прям, Шепард. Батарианцы требуют крови. Человеческой крови. Улик достаточно, чтобы полетели головы. Нам война не нужна. Тем более, когда Жнецы действительно на окраине галактики и, если верить сказанному доктором Кенсон можно, доберутся до следующего ретранслятора в течение нескольких месяцев…
Всё рухнуло вниз, рассыпалось под ногами колким холодом и тянущей болью. Лея пошатнулась, но только лишь отступила на пару шагов и подняла на адмирала растерянный взгляд.
Не могли же они в самом деле…
— Я всё понимаю. В подобных обстоятельствах единственно верное решение — меньшее зло. Если бы Жнецы вторглись в галактику, к сегодняшнему дню, я не сомневаюсь, погибло бы куда больше существ. Не только батарианцев. Однако… Они не вторглись. А в той системе жило триста тысяч батарианцев. И они все погибли.
Всё-таки могли.
Добавить комментарий