С каждым днем тебе всё холодней
Ушедший взглядом в себя,
Ты прячешься от людей
А память твоя — на сердце якорь…
Элли на маковом поле — «Рядом»
Ледяная вода не спасала. Обрызгав лицо и добрую половину капель оставив мутными пятнами на зеркале, Лея Шепард захлопнула кран. Вгляделась в стекло, замусоленное, всё в разводах, и мрачное, какое-то чужое лицо с кругами под глазами, казавшимися чёрными на фоне серовато-бледной кожи, взлохмаченными волосами, в ответ безразлично поглядело на неё в упор. В лиловых глазах сверкнуло сияние ледовых пейзажей Алкеры.
Лея Шепард вздрогнула и отшатнулась. На секунду почудилось, что из зеркала на неё смотрит кто-то другой: вернувшийся из-за той стороны и занявший её место. Лея неверной рукой скользнула по горячему лбу и осторожно покачала тяжёлой, как свинцом налитой, головой, чтобы избавиться от этих дурных мыслей.
«Это всё от ужасного света. И бессонницы», — решила она, мелкими шаркающими шагами переползая из душевой в каюту. Очередная попытка перераспределить силы коллекционного флота оборвалась на середине: теперь корабли поменьше защищали «Путь предназначения» спереди, оставив тылы открытыми.
«Ну и фиг с ним», — скривилась Лея (вялое сознание ужалило чёрное сожаление, что она не сумела сказать так два года назад) и ничком рухнула на кровать, вслепую подтягивая к себе подушку.
Её мутило и лихорадило.
Лея Шепард теперь даже представить себе не могла, как у неё получилось с полчаса (или час? или сутки?) назад подняться до рубки пилота и в тщетных попытках не встречаться с взглядом Джокера по передатчику заявить о передаче «Нормандии» со всем имеющимся на ней экипажем (в количестве трёх штук: пилота, капитана, и запрещённого к разработке ИИ террористической организации, являющегося «Нормандией» — о чём она благоразумно умолчала) патрульным кораблям. Фрегат «Кувейт» немедленно занял позицию сзади и слева, чтобы удобнее было стрелять, очевидно, а крейсер «Константинополь» пристроился чуть спереди и справа, периодически маневрируя так, чтобы «Нормандия» не могла предугадать следующее движение и дёрнуться. И это несмотря на все заверения Шепард в абсолютном благоразумии экипажа.
Хотя Джокер, конечно, не мог не предложить вдарить по навороченным «Дротикам», а потом по газам (или наоборот), не отключив при этом связь с конвоирами. Лея тогда вспыхнула — и улыбнулась: уголки губ дёрнулись совсем невесомо. Это было в стиле Джокера. И как только она собиралась отправляться на Землю совсем одна?
Лея перевернулась на спину. Иллюминатор в потолке облизывали иссиня-лиловые потоки разогнанного до сверхсветовой скорости нулевого элемента, попеременно вспыхивала космическая чернота, усеянная белыми точками-звёздами.
Скоро этого не будет. Ничего.
Ни этого крохотного чердака с окном в бесконечность. Ни сверхсветовой скорости. Ни вереницы кораблей над рабочим столом. Ни стереосистемы, всегда пульсирующей неправильной, неуместной музыкой…
Ничего из того, что она знала.
Что будет, не хотела и предполагать.
Вдруг захотелось стать маленькой, крохотной, незаметной — песчинкой на планете пустынь.
Прижав подушку к животу, Лея перевернулась на бок и подтянула колени к груди. Протеанский шар, как упругая капля ртути, нефтяно таращило цветами радуги в ответ на пучки света, проецируемые стереосистемой. Яркие блики ложились пятнами на пол, на металлические стены, очерчивали острые носы кораблей. Музыка выбивала все мысли из головы однотипными битами.
Раствориться бы в пустоте и молчании — слушая мир, сбежать от него. От неизвестности, вполне предсказуемой, от сомнения, до тошноты вгрызающегося под рёбра, от лихорадкой бьющегося под кожей страха. Только Лее сбегать было совсем-совсем некуда.
— Капитан, — затрещав, вязко зазвучал из задремавшего терминала бодрящийся голос Джокера, — прошли орбиту Сатурна. Системы работают стабильно. Пункт назначения: космодром Кадьяк. Расчётное время прибытия: пять часов утра сорок три минуты по земному времени.
Добавить комментарий