Воспоминания о голограмме огромного Жнеца, полупрозрачной, желтоватой, казались такими же пыльными, мутными, как дурные сны — неправдоподобными. Лея мотнула головой.
Никогда больше она не подойдёт к непонятным приборам и артефактам, будет обходить их за километр. Лучше уж подставлять голову под пули, чем под протеанские — и тем более жнецовские — маяки.
— Мне кажется, ты загоняешься, Шепард.
Джокер опасливо передвинул руку на второе плечо. Когда протеста не последовало, пальцы утешительно сжались. Понуро опустив голову, Лея помассировала кончик указательного пальца.
— Прости меня.
Джокер красноречиво задрал кепку повыше и моргнул. Дважды.
— Я затащила тебя в такую задницу, Джокер. И… Я… — она развела руками. — Я понятия не имею, как из неё выбираться. Я не знаю, что нас ждёт на Земле. Кто нас ждёт. Чего они от нас потребуют. И ты не должен был отправляться со мной, просто потому что я твой капитан. СУЗИ бы не дала мне угробить корабль — ты же знаешь.
— Шепард…
Лея поморщилась.
— В том, что случилось, нет твоей вины. Мой косяк — мне было и отвечать. А я… Струхнула. Хреновый из меня капитан. И офицер Альянса — не лучше. Прости.
— Да иди ты.
— Что?
Губы шевельнулись в немом вопросе. Джокер отдёрнул руку и, сжав её в кулак, процедил, каждым словом припечатывая Лею к месту.
— Да иди ты нахрен со своими извинениями, Шепард! Поняла?
Лея смотрела на него, широко распахнув глаза, и даже не знала, что и сказать. А Джокеру и не нужны были слова: его несло, и каждое его слово подбрасывало топлива в поглощающий Лею жар.
— Ты серьёзно? Ты правда думаешь, что я остался с тобой, только потому что ты капитан?
Лея затравленно кивнула. У неё, конечно, были мысли — другие. Но она не позволяла, придушивала их, как в Академии Альянса придушивала накатывавшие взрывы биотики в зародыше.
Нельзя — слишком опасно — было думать, что их с Джокером действительно связывает нечто большее, чем долг: это невидимое, необъяснимое чувство, которое за этот год стало только больше. Лея не знала, как это называть: не влюблённость, едва ли любовь — тесная полупрозрачная связь, как будто бы кто-то сплетал их днк-нити воедино, переписывал коды, заставляя сближаться, которая ощущалась в воздухе нежным электрическим покалыванием.
Которую было очень страшно ощущать.
— Шепард. Я остался не потому что в этом грёбанном Бахаке мы были вдвоём, не потому что я пилот, а ты капитан. И не потому что я боялся за «Нормандию»… Хотя, конечно, ты взрываешь всю технику, к которой приближаешься ближе чем на полшага, — Джокер неровно хмыкнул и опасливо покосился на неё: Лея дёрнула уголком губ. — Просто я так решил. Они решили уйти, я решил остаться.
— Никому нельзя было оставаться…
— Да мне насрать! — перебил он её.
Лея умолкла. Джокер растерянно сжал кепку на затылке, потом скользнул ладонями по лицу и прицокнул языком, не в силах подобрать подходящие слова. Глядя прямо перед собой, на закрытую дверь, он снова приобнял Лею за плечо и пробормотал:
— Не знаю. Я должен был остаться.
Джефф протянул ей раскрытую ладонь, безмолвно прося позволения быть рядом.
И Лея позволила.
Когда Джефф бережно обнял горячей ладонью её холодные, непослушные, мягкие пальцы, Лея снова выдохнула:
— Спасибо.
— Шепард…
Джефф резко умолк, как будто случайно, но на самом деле многозначительно, и в этом молчании Лея Шепард услышала всё, что он когда-либо ей говорил: и что она капитан, и что его работа — спасать её задницу, и что он пойдёт с ней в пекло, и что вместе они хоть до самого дна ада спустятся и вернутся обратно. И когда Лея с осторожностью благодарно сжала его ладонь, он хохотнул:
— Как ты это вывозишь? Этот звездец ни один нормальный человек не вывез бы, про ненормальных вообще молчу.
Добавить комментарий