25 января 2019

— Какие у вас высокие отношения, раз мы сейчас едем не к тебе и даже не к твоей Лерке, а к Варе, — уязвлённо буркнул Фил, победоносно глянул на бабку в проходе и со скрипом продвинулся по потёртой сидушке к замороженному окну.

Артём одарил Фила тяжёлым взглядом: мог бы – прибил бы на месте, чтобы больше не набиваться в тесные душные ПАЗики в час пик и не сидеть со своим ростом примостившись на колесе так, что колени подлетали до самого носа. Не сработало. Так что Артём отправил Варе стикер кота с сердечком и, убрав телефон в карман пуховика, решительно обернулся к Филу.

Им  было, что обсудить. Начиная со всей этой идеи сколотить банду по образу и подобию не то лихих девяностых, заложивших культуру города, не то лицея, в котором Фил учился до отчисления, заканчивая его гиперэмоциональностью, которая грозила подпортить будущее им обоим. Чем дальше – тем больше. У Артёма не было привычки злиться на друга, но в последнее время Фил просто плевать хотел на всё. Фил бешеной псиной кидался на всех: спорил с учителями, даже если был не прав; дерзил завучам; иногда посылал на три буквы пацанов из их банды; сдавленно рычал на Артёма; щедро оскорблял одноклассников. 

Фила переставали любить. 

За полтора года все успели привыкнуть к его идиотским шуточкам в любой ситуации, а сейчас наружу вылезал сущий мистер Хайд (впрочем, Фил этого сравнения не понимал и не считал его особенно оскорбительным). И даже сложные отношения в семье, и даже затаённая с девятого класса ненависть к Илье Муромцеву, которого они нарекли своим заклятым врагом, и даже его быстрая отходчивость, его не оправдывали: последствия приходилось-то разгребать долго. И, как правило, вдвоём.

Чудом они не загремели под административку пару недель назад за выбитое из двери стекло на съёмной хате. Повезло, что подаренных пацанами денег хватило на замену стекла, а остатки Артём даже закинул на накопительный счёт. Только всё равно рейтинг на «Авито» заметно снизился и до сих пор ныло вывихнутое в попытке удержать друга плечо; а Филу только четыре дня назад сняли швы.

И даже хромым он умудрился ввязаться в драку с Ильёй. 

Артём прокрутил в голове длинный нравоучительный монолог, который хорошо было бы подвести к тому, что они взрослеют, что у них через полгода выпуск — и новое (желательно светлое!) будущее, но глянул на друга и только и смог бросить сквозь зубы: 

— Братские у нас отношения, Фил.

Фил что-то невнятно промычал и прислонился виском к окну. Помятый, с тёмными разводами талого снега и грязи на синем пуховике, с ссадиной на скуле, с растрёпанными до состояния гнезда, посеревшими от кувыркания в чёрных смоговых сугробах волосами, он по-детски агрессивно царапал ногтем по изморози маты русского и не русского языка. На мгновение Артём хотел было сжалиться над ним и переложить нотации на Варины плечи — если в чем и был прав его отец, так это в том, что женщинам нет равных в умении доносить свою мысль — но уже в следующее мгновение над их головами прогремел женский голос:

— Молодые люди, вы место уступить не хотите?

Артём лениво приподнял голову. Над их местом нависла грузная женщина, которая на прошлой остановке буквально ворвалась в автобус, растолкала стоявших на выходе пассажиров, вот только сидения себе так и не выхватила. Фил озлобленно скрипнул зубами и взъерошил помятые волосы. Артём предупредительно прихватил друга за локоть. Задвинув локтем по рёбрам Артёма в ответ, Фил огрызнулся:

— Прям горим желанием. Но не уступим. Видите ли… Для водителя и ситуации будет лучше, если меньшее количество пассажиров будет стоять. Понимаю, конечно, что всякие проверки редкость, но тем не менее. Вы займете одно посадочное место, рассчитанное на двоих…

Автобус начал гудеть, дымить и посмеиваться. Кто-то, кажется, нырнул за телефоном — и Артём точным ударом под дых выбил из Фила воздух, а пока тот кашлял, согнувшись пополам, с самой обаятельной улыбкой, перед которой, как говорила Варя, устоять просто невозможно, извинился за грубость друга.

Женщина пожевала тонкие, обведённые ярко-розовым контуром губы и, наверное, была бы рада отойти к другому месту, если бы только в автобусе их хватало. Так что ей оставалось только продолжать сверлить их укоризненным взглядом, с чем она справлялась безупречно. Как и половина автобуса, впрочем: женщины и бабушки без стеснения загудели вслух обо всём, что думали о нравах нынешней, в конец распоясавшейся, испорченной, пропащей и криминальной молодёжи. 

Фил фыркнул, пятернёй зачесал волосы назад и хищно завертел головой. Артём даже через пуховик ощутил, как вспыхнула ярость в друге, натянутом, как та самая последняя гитарная струна, которая всё время рвётся, и перехватил его руку, потянувшуюся ковырнуть свежую корочку на скуле.

Женщина глянула на них с недоумением и опаской. Фил криво оскалился в ответ.

— Прекрати, а? — уже не скрывая раздражения, рыкнул Артём и отпустил руку. — Почему ты не можешь хотя бы пару минут не влипать в неприятности?

— Если ты не заметил, они сами меня находят. Не то чтобы я искал кого-то, кто даст мне по морде.

Артём скептически приподнял бровь:

— Да? Не похоже. Ты, блин, только что выпрашивал. И час назад — тоже!

Фил недовольно дёрнул щекой, Артём качнул головой и понизил голос до полушёпота: 

— Мы вообще-то собрались просто переговорить…

— Кто «мы»? Конкретно сейчас я не планировал разговоры разговаривать. 

— Да ты это вообще редко когда планируешь.

Страницы: 1 2 3 4 5 6

19 февраля 2001

Олег не должен был быть здесь; они с Яной запланировали нежный романтический вечер в «Туманной леди» с коктейлями, Яне — безалкогольным, конечно, и неловкими танцами под модную музыку (через год ради подобного придётся вызывать её маму), однако в последний момент Яна сослалась на тяжесть в животе —это потихоньку становилось обыденным — и завалилась на кровать с миской постновогодних клементинок. Звонок от Эрика Градова составить ему компанию на дне рождения Шаховского застал Олега, когда он скормил видаку новую кассету с «Каменской».

Олег не хотел ввязываться в это по новой: он с трудом сумел выпутаться, и его небольшой честный бизнес автомастерских начинал идти в гору. К тому же, времена менялись: перестановка кадров в верхушке милиции позволяла им отвоёвывать район за районом, люди по всему региону уставали бояться, блатная романтика переставала быть привлекательной, а понятия, нормальные, человеческие понятия о жизни, трактовались извращённо по-своему — Шаховской был одним из первых, кто начал крутить ими ради своей выгоды. 

В здании ресторана «Графъ», бывшем советском доме культуры, день рождения Андрея Шаховского собрались праздновать все: и коммерсы, и братки, и даже менты — хотя Шах не был в полной мере ни тем, ни другим, ни, тем более, третьим. Церемонию вручения подарков Олег пропустил: они с Эриком вошли в ресторан и скинули пальто на руки швейцару, когда веселье шло вовсю. Эрик — подозревал Олег — после недавней стычки с Шаховским за помещение «Туманной леди» и её содержание вообще не хотел сюда являться. Но гордыня не позволила отсиживаться дома. 

Поэтому первое, что сделал Эрик, — хлопнул стопочку с подноса проходящего мимо официанта, натянул самую вежливую улыбку, поправил золотые запонки и направился к Шаховскому. Олег поспешил отстать.

С Шахом у них сложились натянутые отношения года с девяносто восьмого: тогда Олег разрулил ситуацию так, как надо, по понятиям, а потом пришёл Шаховской, и его деньги развернули всё на сто восемьдесят градусов. Воды утекло с тех пор, конечно, немало, но осадок остался. К тому же — Олег крутанулся за спину официанту, пожал руку Гарику, оперу из его района, в одном зале занимались, — подальше от Шаховского можно было узнать наверняка, кто чем живёт и кто чем дышит.

Остепеняться, как Олег, торопились не все: кое-кто лелеял надежду на второе дыхание и новый подъем; кто-то собирался уйти в подполье; кто-то продолжал по старинке кошмарить коммерсов, хотя, конечно, работать сейчас так — наживать себе врагов на длительный срок. Зато почти все, как Олег, начинали сколачивать себе благополучную жизнь каким-то незатейливым дельцем, в которое умели: точки с морепродуктами, канцелярией, автостоянки; школы бокса (для тех, кого не привлекали, конечно), кружки самообороны, стрелковые клубы; товары из-за рубежа.

Олег плеснул в себе стакан со льдом колы. Любимый напиток, с тех пор как появился на полках вообще, вязко заискрился на языке. Эрик и Андрей расшаркались друг перед другом с натянуто дружелюбными улыбками, Шаховской вульгарным жестом притянул к себе за талию блондинку с огромным животом, обтянутым синим коротким платьем, — Марина, видимо, уже жена. Олег покачал головой и залпом допил стакан колы. Проходящая мимо официантка с кокетливой улыбкой предложила ему виски. Олег мотнул головой: за рулём, — и налил себе ещё колы.

— Кого ждёте? — усмехнулся Эрик, нервно потирая ладони.

— Должен быть мальчик… 

Марина с нежной улыбкой погладила живот, и Олег улыбнулся.

— Боец или делец? — пытался острить Эрик, хотя напряжение между ними с Шаховским стояло такое, что хоть ножом лоскуты вырезай.

— Ни то, ни другое, — покачала головой Марина и доверительно прильнула к Шаховскому. — Мне и Андрея хватает. Мальчик-зайчик будет: скрипач или пианист, как я была. И прехорошенький…

Олег едкой усмешкой поддержал неоднозначный взгляд Эрика, плеснул себе ещё колы и отошёл к столу, где стояла карточка Эрика Градова. Рядом место пустовало: видимо, как раз для неназванного спутника — для него. С братками Олег поздоровался немногословными кивками: за год лица сменились или исказились, так что он никого не узнавал; а из спортсменов, откуда вышел Олег, кроме них с Эриком не было никого; видимо, для Шаха сила была всё-таки в деньгах, а их пригласили так, приличия ради. 

— Ну и как тебе тусовочка? — пропыхтел Эрик, приглаживая чёрный ёжик волос. 

— Видали и повеселее. Всё ищу и никак не могу понять, где четвёртая власть — журналисты? — хохотнул Олег и, чокнувшись стаканами с Эриком, вполголоса полюбопытствовал: — Кстати, что ты ему подарил? 

— Ты ж знаешь, какие у нас отношения. А мой подарок ему понравится, я уверен. Он особенный… — сквозь зубы присвистнул Градов. — Думаю, для его Эго главный подарок, что все эти люди пришли сюда.

— Да ну? Тогда почему Шах не пригласил сюда ещё кого-нибудь, — Олег со смешком кивнул на отреставрированный, но уже пожелтелый потолок, — оттуда?

— Кто он — и кто они, — лаконично отозвался Эрик, — думаю, он просто собирает союзников. Говорят, грядут перестановки. А Шаховской метит в мэры.

— Не слишком ли он молод? — нахмурился Олег и глянул на Шаховского.

Худой, поджарый, с залакированными светлыми волосами и слащавой улыбкой, он был едва ли старше Олега: а ему только в этом году должно было стукнуть тридцать. 

— Пришёл к человеку на праздник – и не знаешь, сколько ему лет? Кощей-Кощей…

От того, как Эрик с посвистыванием прицокнул языком, напомнив ему старую кличку, Олега кинуло в холод. Когда-то он пытался быть смотрящим, пополнял и оберегал общак — но с появлением Яны это всё превратилось в тревожно туманное прошлое. Недовольно передёрнув плечами, он бросил сквозь зубы: 

— Давно уже нет. И ты об этом знаешь лучше всех. Ты меня отпустил.

— Да расслабься, ты пацан правильный был. — Эрик жестом попросил стейк и доверительно нагнулся к уху Олега: — А Шаховскому тридцать три сегодня, между прочим.

— О! Так у нас тут тайная вечеря, — Олег расслабленно откинулся на спинку стула и обвёл стаканом с колой оживившийся под музыку вышедшей на сцену группы зал. — Ну и кто из них Иуда?

— Или из нас? — зловеще повращал чёрными глазами Эрик и плеснул себе ещё виски под говяжий стейк. — Да сам Шах — тот ещё Иуда.

Олег хмыкнул и промолчал. В конце концов, тёрки Градова с Шаховским его не касались: больше — нет. И он был рад оставить кесарям кесарево и больше в жизни не пересекаться с Шаховским иначе, кроме как с фамилией ИП на чеках. Музыка играла, гремела посуда, звучали тосты, полупьяненкие братки подзывали к себе девушек и двигали для них стулья рядом с собой, подманивали официантов, а те семенящей походкой заказывали у музыкантов песни. Эрик то и дело подливал себе вискаря — и не пьянел, зараза. Олег раздражённо глотал стакан колы за колой.

Тайная Вечеря начинала походить на вакханалию. 

Заев вязко-сладкий привкус колы последним куском мяса, Олег нахмурился: он почему-то не видел Сёмы Зимина, верной шестёрки Шаховского, смело называвшегося его другом.

— А Шах что, с Сёмой рассорился?

Эрик пожал плечами:

— Вроде того. Прежде чем на мой кусок позариться, он Зимина вроде как до нитки обобрал.

Олег присвистнул. Все знали, что Зёму Шах вытащил, что называется, из грязи в князи: сам нашёл какого-то сопляка, сам его обеспечил бабками, женщинами, пристроил к делу — а взамен получил практически щенячью преданность. Неужели же вот так запросто отказался от верного человека ради денег? Олег скользнул взглядом вдоль вспыхнувших по стенам старых светильников к Шаховскому. Он ходил между столами, принимая поздравления, чокаясь бокалами и натянуто посмеиваясь. Его Марина ковырялась в тарелке.

От него, пожалуй, такая подлянка была вполне ожидаема. Непомерное эго Шаховского, о котором в последние годы ходило всё больше и больше слухов, мол, он чуть ли не на место самого Бати нацелился, могло позволить ему выбросить того, кому ещё недавно протягивал руку. И это во многом объясняло, откуда у него взялись деньги и на избирательную кампанию, и на конкуренцию с Градовым одновременно.

Праздник был в самом разгаре, кто-то из братков заказал блатняк, завыл солист, Эрик попросил ещё. Олег глянул на часы и вытащил из кармана пиджака новую «Нокию». Нужно было набрать Яне эсэмэску, чтобы ложилась спать без него.

Не успел.

Видимо, за шумом праздника он не услышал, как ему пришло сообщение от Яны. Она ещё не очень хорошо освоилась со своим телефоном — в конце концов, с новогодних праздников прошло только полтора месяца — и обычно старательно правила эсэмэски до идеала. Сейчас не все буквы стояли на своих местах. Олег сразу понял, почему.

Яна, 21:48

6уман 4еди гприт

Страницы: 1 2 3 4