С каждым мигом в зале становилось тяжелее дышать.

Украдкой ослабив тесьму на льняной тунике и вскользь коснувшись ключиц, Мириам сложила руки перед собой и повела плечами. Ей всё ещё нужно было сохранять достоинство, осанку и терпение. За узким окном густели августовские сумерки, но прохладой и не веяло: напротив, воздух раскалялся всё сильнее и сильнее. Эрл Эамон и Алистер ругались на повышенных тонах. Эрл Эамон — со спокойствием, присущем отцу, воспитывающему непутёвого сына; Алистер — с хорошо знакомым Мириам негодованием уязвлённого ребёнка. Вот только казалось: ещё одно слово — и они потеряют контроль, превратятся в бешеных Огренов, кидающих друг в друга не отрезвляющие аргументы — гневливые оскорбления. Дрожь неприязни пронеслась по телу, и загрубевшие в этом бесконечном походе ладони стукнули по столу оттого лишь, что воспитание семьи Кусланд ещё не зачерствело окончательно. Звук вышел негромким, едва различимым, но мужчины на мгновение приостановили перебранку.

Алистер, заметно порозовевший не то от ярости, не то от смущения, почесал щетину и с напускной невозмутимостью обратил взор на стены. Эрл Эамон помассировал переносицу и кинул на Мириам утомлённый взгляд. Она с трудом подавила желание развести руками.

Мириам не понимала, зачем здесь так необходима она. Двое мужчин, не чужие друг другу, вполне могли бы самостоятельно разобраться с престолонаследием, друг с другом. Однако они то и дело оборачивались на неё. Приходилось выпрямляться и принимать сосредоточенный вид, несмотря на то что все доводы Мириам выучила наизусть, в каких бы выражениях они ни преподносились. Алистер не намерен был принимать корону, отказываться от долга Стража и свободы; эрл Эамон давил на невозможность сохранения власти за Логэйном и на кровь.

Кровь, кровь…

Как много поводов для гордости раньше давало это слово Мириам Кусланд, наследнице воинственного рода! А теперь лишь неприятно зудело под кожей.

После Орзаммара никак не удавалось отделаться от мерзкого ощущение, что все они, благородные лорды и леди любых стран, — одной крови в сущности, но не голубой, не красной и даже не чёрной, а какой-то подгнившей и зловонной.

— Алистер, прошу, внемли голосу разума в конце концов, — заговорил Эамон тихо-тихо, отвернувшись к камину, — без тебя Ферелден так и останется под гнётом Логэйна. Ты ведь этого не хочешь, как и я.

— Да. Не хочу, — сухо и грубовато отозвался Алистер. — Равно так же, как и не желаю становиться королём.

— Я понимаю: ты опасаешься ответственности, власти, незнакомого дела. Напрасно. На этом пути я стану сопровождать тебя, помогу, научу. Ты не останешься один на один с целым Ферелденом.

— Вовсе нет. Я не боюсь ответственности и власти, милорд. Если придётся, я приму их. Однако моя нынешняя жизнь нравится мне куда как больше.

Эрл Эамон едва слышно усмехнулся и, потерев бороду, отвернулся от камина. Алистер нервно переступил с ноги на ногу.

— Твоя жизнь определена твоим родством с королём, увы, — с расстановкой повторял эрл Эамон, практически вплотную подходя к Алистеру. — Сейчас у тебя больше прав на престол Ферелдена, чем у кого бы то ни было. Будет большой ошибкой не воспользоваться этим.

Они замерли, глядя глаза в глаза, но лишь на мгновение. В следующий миг Алистер потупил взгляд и отступил на полшага.

— Может, мне следует напомнить, что во мне течёт не только королевская кровь? Но ещё и кровь Серых Стражей? — тряхнул головой он и в отчаянии рубанул рукой воздух. — Я выйду. Прогуляюсь.

Алистер развернулся и торопливо покинул залу. Эрл Эамон с Мириам долго смотрели ему вслед. Пока совсем не стихло эхо неравномерных чеканных шагов. А потом эрл Эамон обернулся к Мириам, и глаза его опасно сверкнули.

 — За всё время я не услышал от тебя ни слова. Но хотел бы узнать, что же об этом думаешь ты?

Мириам сцепила пальцы в замок, чтобы не заёрзать на стуле от проницательного взгляда.

Она ничего не думала. А точнее думала слишком многое, чтобы осмелиться дать однозначный ответ.

Мириам всегда учили, что не кровь определяет, кто ты такой, — только дела и поступки. Кровь может лишь проложить путь, но никогда не станет залогом уважения, если поступки дурны и недостойны благородного рода. Логэйн МакТир служил тому отличнейшим примером: простолюдин, ставший верным соратником, другом короля-освободителя, тэйрном Гварена…

Теперь оказался предателем, убийцей короля.

Если раньше его дела были направлены на освобождение Ферелдена, то теперь отправляли его в пучину хаоса, готовили лакомый кусочек Архидемону.

Если раньше его заслуженно почитали как героя, то сейчас лорды и леди должны были сместить его на Собрании Земель, чтобы спасти их Ферелден.

Поэтому в одном с эрлом Эамоном Мириам была согласна абсолютно:

— Логэйна нужно остановить.

— Я могу расценивать это как поддержку в возведении Алистера на престол Ферелдена?

Мириам с протяжным вздохом поднялась из-за стола и прошлась по комнате, разминая затёкшие мышцы и размышляя: в самом деле, не кровь Кусландов же делала её Волчонком, достойной дочерью тэйрна — её поведение; однако именно скверна внутри делала её Стражем, так что отныне невозможно было утверждать, будто бы кровь имеет столь малое значение.

Могло статься, что королевская кровь столь же значима и исключительна, как кровь Серых Стражей…

Мириам остановилась и с усмешкой покачала головой: «Ерунда! У королей кровь такая же, как у лордов и леди. Да даже если бы было иначе, Алистер… Он не хочет, чтобы в нём видели только королевского бастарда. Он хочет, чтобы в нём видели Алистера. А я обещала, что не посмотрю на него иначе». Мириам поморщилась, прикрыла глаза… И с облегчением выдохнула.

На Алистера действительно не получалось смотреть не как на Алистера — как на короля.

Мириам видела его разным: и милым неловким юношей, совершенно искренним в теплоте своих чувств; и надёжным напарником, которому каждый мог смело доверить прикрывать тылы; и идеальным Серым Стражем, по-настоящему радеющим за победу над Мором любой ценой, за помощь людям. Не королём.

Мириам раскрыла глаза и, подняв голову, холодно взглянула на эрла Эамона:

— Мне кажется, Алистер однозначно заявил, что не желает становиться королём.

— Это пока. Он колеблется, я это вижу. И в твоих силах его переубедить.

— А так ли это нужно? Мы можем отыскать доказательства злодеяний Логэйна — сомнения в его верности Ферелдену будет достаточно, чтобы Собрание Земель приняло нашу сторону и помогло предотвратить натиск Мора. Это всё, что нам пока нужно.

— Ты смотришь слишком мелко. Что будет с Ферелденом потом, когда Мор будет побеждён? Ты думала об этом?

Мириам честно помотала головой: заглядывать дальше Мора казалось слишком опасным — все эти мысли были чрезвычайно хрупкими и уже неоднократно могли разрушиться под натиском порождений тьмы, градом стрел и клинков наёмных убийц.

— Анора будет неплохой королевой, — неуверенно пожала она плечами.

При дворе ей доводилось бывать нечасто, а на торжествах по большей части она предпочитала вальсировать и угощаться, не собирая по углам сплетни. Но краем уха слышала, будто бы сам король Кайлан мало принимал участия в управлении государством и всё за него решала его супруга, Анора. Кайлана любили, Анору — уважали.

— Не спорю. Но её власть может быть подкреплена лишь браком с особой королевской крови. Если вообще возможно допустить мысль о дочери предателя на троне.

— Браком? — невольно скривилась Мириам.

— Браком. И если это всё, что тебя по-настоящему тревожит, то хочу заметить, что род Кусланд не менее благороден, чем род Мак-Тир, и тоже оказал большое влияние на освобождение Ферелдена.

Мириам криво усмехнулась. Она знала, с детства знала, что кровью ей проложен маршрут, который она способна изменить поступками. Знала, что её готовили в жёны какому-нибудь лорду. Может быть, даже одному из отпрысков Хоу! И прежде, конечно, не сопротивлялась, однако теперь вдруг стало противно. До жжения под кожей противно становиться разменной монетой или чьей-то игрушкой теперь, когда была способна сама распоряжаться своей судьбой практически свободно.

И эта свобода могла закончиться под венцом, на престоле.

— То, что вы сейчас говорите… — глухо прорычала она. — Мне об этом, конечно, известно. Но я предпочитаю не возвещать об этом на каждом углу, ибо это в прошлом. А вы, милорд, вы понимаете, что говорите?

— А ты? Прежде, чем дать ответ — подумай. Хорошенько подумай, Мириам. Кто знает, быть может, эрл Хоу и не посмел бы нанести удар по тэйрну Хайевера, не стой за ним кто-нибудь более могущественный.

Это был удар ниже пояса.

Мириам закусила дрогнувшую губу и развернулась к камину, обнимая себя за плечи. Эрл Эамон ещё какое-то время постоял над душой, а потом вышел из комнаты. Мириам с трудом проглотила ком в горле и раздражённо сморгнула накатившие слёзы.

Ей было страшно и тошно.

Если она ошибётся и вверит Ферелден в руки тирана (хотя Мириам не сомневалась, что Анора со своим опытом правления сумеет поддержать в стране порядок и справедливость), если не сумеет заручиться поддержкой лордов и леди и если вдруг Алистер всё-таки решит принять бремя правления… Тогда ей придётся или последовать на трон за ним (и здесь Мириам опять возвращалась к мысли, что Анора у власти принесёт гораздо больше пользы, чем она), или вручить его эрлу Эамону. Или Аноре.

Мириам не отпустит Алистера — только не теперь, когда они стали так опасно близки в мире на краю войны.

Поэтому ей оставалось уповать на то, что Алистер до самого Собрания Земель останется Серым Стражем больше, чем наследником королевской крови.

Мириам плюхнулась на стул и со страдальческим стоном растеклась всем корпусом по столу, накрывая руками распухшую голову.

Вспомнилось, что в Орзаммаре она, глядя, как на казнь ведут не плохого, в общем-то, гнома: такого же перемазанного в грязных интригах, как и все, (а ещё отдалённо напоминавшего эрла Эамона) — поклялась себе больше никогда не вмешиваться в дела королей — благо, статус Стража как будто бы позволял.

Но этот мир совершенно не интересовали её клятвы…

С каждым шагом пустынный воздух становился гуще. Вязким привкусом на языке отзывались кровь и горечь скверны, что впитали эти пески. Тёплый стремительный ветер Западного Предела кружил и затягивал бежевой пеленой всё, что только можно было разглядеть, вынуждая прикрывать глаза ладонью. Песчинки и обточенные временем и ветром кости больно кололи неосторожно обнажившуюся щёку.

Мириам подтянула платок повыше и тут же прикрылась ладонью от яркого белого диска. Сквозь завесу песка несмело проступили смутные очертания полуразрушенной крепости Адамант. С губ слетел слабый вздох, опаливший кожу под платком жаром. Конь настороженно пошевелил ушами, а потом фыркнул и тревожно затоптался на месте, несмотря на то что был привычен к Порождениям тьмы. Мириам успокаивающе похлопала его по бокам и сильнее натянула поводья.

Так и тянуло пуститься в галоп, но она себе не позволила. Зловеще тих был воздух вокруг крепости. Страшно было нарушить этот мертвецкий покой.

Конь шёл всё тяжелее, оборачивался, отфыркивался, тревожно трусил головой, и Мириам предусмотрительно обхватила ладонью рукоять короткого клинка на случай, если придётся отбиваться от мародёров, порождений тьмы или ещё кого похуже. В горле стремительно пересыхало.  Медленно турмалиновые башни крепости Адамант проступали из пелены песка, как очертания лжи в Тени, становились всё чётче, живее, осязаемее. И несмотря на то что над видом крепости немного поработала Инквизиция (хорошо хоть не снесла последний приют многих Стражей подчистую!), она всё равно выглядела внушительно. Ладно отстроенная, устремившая шипы во все стороны, сверкающая чистой чернотой, она как будто парила в неугомонных песках.

Точно эхо былого величия Серых Стражей. Ладонь вспотела сжимать клинок до тянущей боли. Конь брыкался, фыркал, не желал идти дальше, а у развороченных ворот и вовсе заплясал. Из-под копыт во все стороны полетели брызги песка, костей и металлической крошки. Всё, что осталось после осады Адаманта.

Благодарно потрепав коня по холке, Мириам ловко спешилась и тут же утонула по середину голеней в буроватом песке. По привычке размяв шею и руки после долгого путешествия, Мириам скинула капюшон и смело шагнула под арку.

На чёрной каменной кладке дальнего двора едва-едва прикрытые самой природой валялись неприбранные тела. Вернее то, что от них осталось. Сердце сжалось и задрожало у самого горла, когда под ногой звякнул сильверитовый грифон. Мириам нервно пнула его в ближайшую кучку песка и, стянув платок, жадно хватанула воздуха.

Алистер не шутил в своём последнем письме. От Адаманта действительно веяло чем-то нехорошим.

Но сильнее всего – смертью.

Собственные шаги зловещим эхом шуршали по ступеням. Ветер подвывал в трещинах стен и башен – ещё одних ранах, оставленных Инквизицией в живом мире. Хрустел песок. Под ногами и на зубах. Горький-горький, как безвыходность и отчаяние. Как они вообще могут иметь какой-то вкус?

Мириам поднималась по лестницам, просачивалась в приоткрытые двери с приржавевшими намертво петлями. И ей чудились отзвуки боя, случившегося три года назад. Морриган позаботилась о том, чтобы найти Мириам, и в вороньем клюве принести два письма – последние слова Алистера и копию отчёта Инквизитора о том, как всё было. Посмотрела на неё с полминуты глазами-бусинками и растворилась в густой темноте. Как обычно.

Мириам знала, что всё началось во внутреннем дворе.

А закончилось по ту сторону мира.

Петляя под арками и пальцами цепляясь за опалённые осквернённым дыханием камни, Мириам дошла до края. Разрушенный мост – страшное зрелище. Раньше, наверное, он пытался дотянуться до другого края Бездонного Разлома, связать воедино две разделённые части Предела.

Но в ночь штурма стал прямой дорогой в Тень.

Мириам туго сглотнула и на полусогнутых ногах дошла до самого края. Из-под носка сапога смутно проглядывал песок, коричневый от въевшейся крови и едва державший остатки камней. Ещё пара шажков – и безмолвная чернота.  В эту черноту падали милорд Инквизитор с ближайшим отрядом, проклятый Хоук с вездесущим Варриком Тетрасом и Алистер. И из шестерых не вернулся лишь Алистер. В груди стало тесно от доспехов из плотной кожи, от кольчужного корсета под ними, от крика, который просился на волю полгода. И Мириам отпустила его. Чернота поглотила вопль и вернула его, приглушённый, горький, надрывный – как прощальный крик Архидемона.

Мириам выдохнула и опустилась на колени. От Алистера не осталось ни могилы, ни пепла, ни следа – лишь эта звучно молчащая пустота.

— Алистер… — имя, такое родное и почти забытое, больно укололо язык. — Ал… Мне жаль. Я не успела. Но не прийти я не смогла. Знаешь, а я ведь не поверила. Когда Морриган в клюве принесла мне письма — я не поверила. А она своими вороньими глазами смотрела так внимательно и хмуро, что мне пришлось. Пришлось сделать вид, что поверила. На самом деле я не верю, Ал. Всё не могло закончиться вот так. Не должно было! Что мертво внутри, оно ведь… — из горла вырвался свист. — Не может погибнуть. Мы должны были вместе отправиться на Глубинные Тропы, едва первый из нас почувствует Зов. Или вовсе избавиться от него и зажить где-нибудь в Вольной Марке, скрывшись ото всех. — Руки сжались в кулаки, на зубах хрустнул песок. — И так будет. Я тебе обещаю, Ал, так будет. Ты ведь жив. Я знаю тебя, Ал, ты жив! Ты не мог погибнуть. После всего, что мы с тобой пережили… Сколько раз мы с тобой избегали смерти! Помнишь, как Винн сокрушалась, когда латала нас после побега из темницы? — Мириам нервно усмехнулась и, стянув наградные перчатки Серых Стражей, растерянно посмотрела на свои ладони, грубые, зачерствевшие под погодой и сражениями; десять лет назад их бережно держали руки Алистера меж позолоченных витражей Старкхэйвенской церкви. Нижняя губа предательски задрожала: — Быть может, мы потому и выживали, что были всё время вместе? И в разгар Мора, и в том Киркволльском хаосе… Прости… Я первой нарушила клятву, которую мы друг другу дали. Оставила тебя ради призрачного исцеления. А надо было отправиться с тобой! Ты знал, что Великая Чародейка Фиона была Серым Стражем и сумела избавиться от Зова? Ответ был ближе, чем я думала…

Мириам тихо выдохнула, запрокинув голову к небу. Ветер здесь был как будто тише, песок с шорохом прокатывался, полируя камни, слёзы бесконтрольно катились по лицу, болезненно пощипывая кожу. Мириам дрожащими горячими руками накрыла щёки.

— Я знаю, — шепнула она. — Знаю, ты теряешься, когда я плачу. Я постараюсь больше не плакать при тебе, правда. Но, знаешь, ты всегда поступал верно. Тогда ночью, когда я проснулась от первого видения, твой голос звучал так спокойно, что я смогла тебе довериться, разделить наши трудности пополам. И в ту ночь… Перед решающим сражением. Знаешь, наверное, я редко тебе это говорила, но я ни на мгновение не жалела о ритуале с Морриган. И никогда не считала это изменой, вопреки традициям знатных родов. Тогда, перед камином, я плакала не потому что мне было обидно или больно. А потому что ты не знал, куда себя деть, соглашаясь на это. Знаешь, если бы я могла провести ночь с Морриган, я бы это сделала без раздумий! Моя вина в том, что я женщина. И что ты послушал меня. Ты ни в чём не был виноват. А ребёнок, о котором ты писал… Напрасно ты извинялся. Мы оба знали, что это случится. Это была необходимость, Ал, хотя она и очень грызла тебя. Дело было даже не в том, что я могла погибнуть. Мне не хотелось, чтобы погиб ты. Ты бы ведь кинулся к Архидемону — я знаю. Огрел бы меня эфесом по голове и полетел бы ему навстречу. А мы только-только начинали жить…

На краю пустыни стало вдруг зябко, и холодный озноб заколотил Мириам, закованную в броню. Она обняла себя за плечи и до жара растёрла их. Но всё равно не хватало мягких и немного неуклюжих объятий Алистера.

— Знаешь, ты был прав: в Тевинтере дружелюбием и не пахнет. Зато там красиво. То есть… Он не похож ни на Орлей, ни на Ферелден, ни на один из марчанских город — он зловещий, тёмный, но в нём какая-то особая красота. Мне нравилось наблюдать, как ночью там переливаются кристаллы, освещая улицы. Хотя вряд ли тебе бы там понравилось: там слишком много разной магии. Жаль только, что и тамошние маги оказались бессильны. Я только потеряла время! 

«И тебя…» — духу признать это вслух не хватило. В груди тоненькой жгучей искрой дотлевала надежда в чудесное спасение Алистера, Мириам чувствовала, что его сердце ещё билось. Удача не могла отвернуться от них. Мириам посмотрела в черноту разлома. Говорят, он устремлён глубже Глубинных Троп — в никуда. А может, напрямую к Древним Богам — носителям Мора!

Если бы все, кого Алистер на свою беду сопровождал, упали туда, надежды не было бы. Но Тень — это ведь совсем иное… Неисследованное.

— Я читала отчёт. Наверное, это единственное, что могла мне передать Лелиана. Это не твоё дело, Ал! Зачем ты остался? Твоё дело — порождения тьмы, как Корифей, а не демоны. С демонами сражаться — долг Инквизитора. Ей бы остаться в Тени. Вы бы ушли, а она в любой момент раскрыла бы разрыв в любом месте! Он же могла! Если бы это был твой выбор, я бы не смела осуждать, но Инквизитор… Чем думала она? Обезглавить Стражей? Поставить какого-нибудь родственника во главе? Не понимаю. И не приму. Кошмар ведь ненадолго отвлёкся на тебя, не так ли? Он питается не человеческой плотью и кровью, а страхами. Ал, мы ведь ничего не боимся? Скверна выжгла все страхи. Когда носишь в себе саму смерть, ничего страшнее и представить нельзя. Кошмару ты не интересен. И что ты там делаешь? Бродишь по Тени, как первые магистры? Только, пожалуйста, не лезь к Создателю. Не ищи его. Лучше я сама тебя найду, чем тебя сбросят к прочим Древним Богам.

Мириам не заметила, как улыбнулась. Шмыгнула носом и усмехнулась, воображая, как Алистер вываливается из Тени где-нибудь за то, что дурацкой шуткой о собаках прогневал Создателя. Хотя, пожалуй, Андрасте, слывшая большой любительницей мабари, непременно помиловала бы Ала и хотя бы смягчила его падение.

На миг в золоте песков Мириам привиделась улыбка Ала. Лёгкая, безмятежная и немного смущённая, как в первые дни их странствий. Мириам прикрыла глаза и покачала головой. Шёпот растворился в шуршании песка по каменной кладке:

— Наверное, я слишком редко говорила, как люблю тебя. Реже, чем следовало бы, при нашей-то жизни. Но… Ты ведь и сам знаешь: я никогда и никого так не любила. Когда наш пёс умер на моих руках, когда ты собственноручно стёр мне слёзы… У меня не осталось никого дороже тебя. Даже Фергюс за целую жизнь не сумел занять в моей душе столько места, сколько ты. Я люблю тебя, Ал. Люблю всем своим осквернённым сердцем. И я всё отдам, чтобы вновь увидеть тебя. Я найду тебя, обещаю. Даже если для этого придётся снова взорвать в небеса и сразиться с оставшимися Архидемонами. Даже если для этого придётся войти в Тень.

Мириам медленно поднялась. Ветер поспешил вплести песчинки в её волосы, потерзать раздражённые щеки. Дрожащими пальцами она смахнула с лица пряди, а потом отстегнула с груди наградной знак Серого Стража. С оглушительным звоном он ударился о камень и сорвался из-под носка сапога. Мириам сжала кулак у груди и посмотрела, как гаснет серебряная искра в черноте.

Теперь там не осталось ничего. Только Бездонный Разлом.