Серж подошёл почти вплотную. От одежды тошнотно-горько пахло дешёвыми сигаретами вперемешку с приторной сладостью электронок, которые парили прямо на уроках, нырнув под парту.
— А ты думала, что я ничего не узнаю, Алика?
Серж приблизился к её лицу. Окоченевшие пальцы жалко царапнули перила, Алика отклонилась и чудом устояла на ногах. Из-под распахнутых верхних пуговиц на рубашку вывалилась толстая плетёная золотая цепь. «У отца забрал, что ли?» — усмехнулась Алика, но вслух сказала:
— Не понимаю, о чём ты.
Алика сдвинулась на полшага, каблуки шваркнули по бетону. Скользнуть вдоль стены к дверям, юркнуть в щель — а там уже второй этаж, там камеры недавно повесили: там не посмеет докопаться, перехватить, зажать в углу.
— В чём сила, ты знаешь?
— В правде, — выпалила она, не раздумывая, к чему такие пафосные фразы.
В конце концов, Горячеву ведь как-то удалось сплотить вокруг себя её одноклассников — тогда ещё несмышлёных семиклассников, мечтавших походить на героев фильмов и книг! — единым целым кольцом, и даже Илью туда привлечь. Алика сомневалась, что у Сержа за пазухой было что-то, кроме этих пустых слов, смысла которых он, к тому же, не понимал. Потому что на её ответ он покачал головой:
— В деньгах. В деньгах сила.
Губа дёрнулась. Жгучая пульсация — тик, уже два года не беспокоивший её! — расползлась по правой стороне лица. Уголок губы дрогнул снова, и снова, и снова, как будто злой кукловод дёргал за ниточку, превращая натянутое спокойствие в полуоскал. Алика попыталась прикусить губу, но пульсация не унималась.
— Тебе ли не знать, Алика?
— Да ну, — фыркнула Алика и сдвинулась ещё на полшага.
— Ну да, — низкий голос Сержа царапал кожу до жгучего зуда, как наждачкой. — Говорят, с людей деньги берёшь.
— Кто говорит-то?
До спасительного рывка оставалось всего ничего, Алика вдавила ладонь в стену.
— Люди. А за что берёшь-то?
— За дело, — сглотнула Алика и снисходительно добавила: — Если бы ты появлялся на уроках, а не ходил в школу, только чтобы деньги из людей выбивать, знал бы, что любой труд должен оплачиваться.
Алика рванула. Каблуки застучали по бетону, холод ручки обжёг ладонь, тяжёлая дверь стала легче листка бумаги, на Алику дыхнуло шумом спешившей с обеда к другой лестнице началки и запахом столовой, а потом дверь захлопнулась, рюкзак слетел с плеч и грохнулся об пол. Из горла вырвался вскрик. Перед лицом возникла пятерня Сержа.
— А говоришь, не боишься.
Горячев упивался страхом. Алика поняла это, едва коротко бритый девятиклассник в кожанке с повадками сериального блатного и речью дворового гопаря из фильмов про девяностые завалился к ним в класс, оседлал первую парту и начал подтягивать к себе поочерёдно пацанов, и уже тогда одарила его безразлично-пренебрежительным взглядом, пока одноклассницы перешёптывались, что он очень похож на Хардина. Тогда прошла эпоха Эдварда из «Сумерек» и Кристиана Грея из «Пятидесяти оттенков серого» и настала пора Хардина из «После» — некоторые девчонки это так и не переросли и даже сейчас с трепетом порхали вокруг Сержа, жаждая получить от него хоть каплю внимания.
Алика старалась этого внимания избегать. У неё была цель: красный аттестат, награды, лучший университет, карьера — и якшание с Горячевым и ему подобными, равно как и противостояние им, могло всё поломать. Лишь однажды Алика заговорила с ним — восстала против него, когда не смогла терпеть безжалостные издевательства над Ильёй, в котором нашла единомышленника… Друга.
А потом они, как и прежде, обходили друг друга стороной: Серж щерился, когда она проходила мимо, она игнорировала его существование. До это мига, когда Серж угрожающе надвинулся, и Алика невольно вжалась в стену. Ладони Сержа с звонким хлопком легли на стену по обе стороны от её головы. «Трэш, я героиня подросткового романа», — нервно усмехнулась Алика и сжала руки в кулаки.
Перед глазами пролетели видео — часы тренировок с розовыми фитнес-гантелями — о том, как правильно ударить в челюсть, в колено, в кадык; о том, как увернуться, нырнуть под рукой, наподдать между ног и убежать. Однако тело предательски обмякло, пальцы стали мягкими, пластилиновыми. Серж нависал над ней, усмехаясь, и вся власть была в его руках — её кулаки, не утяжелённые гантелей, ему будут не больше, чем комариные укусы. В конце концов, он когда-то занимался боксом. Но ни в коем случае нельзя было дать ему этого понять.
Алика вскинула подбородок:
— Какие-то проблемы?
— Проблемы, Санечка, проблемы. Видишь ли, за хорошую жизнь надо платить. Сама сказала, любой труд оплачивается. А почему же за мой труд ты мне не платишь?
— Труд? — смешок получился надтреснутым и больше испуганным, чем нахальным. — Труд — это целенаправленная общественно полезная деятельность, в ходе которой человек создаёт необходимые ему вещи, чтобы удовлетворить потребности свои и общества. Де-я-тель-ность. Не бездействие.
Алика лихорадочно перебирала в сознании темы для разговора: Горячева нужно было продержать на расстоянии вытянутой руки до звонка, а может, и того меньше. Закончит писать пробник Илья, или ещё кто-нибудь из класса, кто не юлит возле Горячева, как Табаки возле Шер‑Хана, и Серж напрочь забудет все предъявы, скроется в потоке людей.
Серж может нападать только на одиночек, против двоих — не выстоит. Алика проверяла.
— Умная, да? — хохотнул Серж. — Значит, Муромец не врал. Ты непростая типа, да?
Громыхнула дверь на третьем этаже. Серж напрягся. Зеленоватые вены на тыльной стороне ладони вздулись уродливыми червяками. Застучали по лестнице тонкие крохотные каблучки.
Добавить комментарий