27 января 2019
Встречу Илья назначил в гаражном кооперативе — в лучших традициях Вариных любимых сериалов. За ночь город плотно завалило снегом, так что Артём по щиколотку промок, пока добрался до четыреста семьдесят третьего гаража. И хотя они с Ильёй уговорились прийти на встречу по одиночке, вокруг гаража толпились лицеисты в дутых чёрных куртках, нелепых укороченных шапочках и подвёрнутых джинсах. Вооруженные огромными пластмассовыми лопатами, они расчищали дорожку вокруг гаража. Сугроб перед гаражом напротив с каждым взмахом лопаты становился выше.
— А ты хотел один пойти, — торжествующе зашептал Фил, нагоняя Артёма. — Они бы тебя тут…
— Фил, прекрати, — поморщился Артём.
Голова гудела с самого утра, и каждый громкий звук — клаксон автомобиля, грохот товарняка по рельсам, хлопок подъездной двери — отдавались в висках тупой болью и гулким звоном в ушах, как удар в гонг. Ночью Артём практически не спал, а проснувшись окончательно, малодушно хотел отменить встречу и остаться дома, но не мог. Это Варя могла бы, увидев погоду за окном, заметённые по самые первые этажи улицы и гудящую снегоуборочную технику, выкатившуюся на дороги с утра пораньше, передумать и вместо кафе с Машкой завалиться дома с книжкой. Артём позволить себе такую роскошь не мог: сказал — отвечай; дал обещание — держи; договорился о встрече — иди, как бы плохо тебе ни было.
Нарушение слова простят девчонкам, не пацанам.
Поэтому Артём, так и не найдя в отцовской квартире обезбол, трясся в маленьком коробочке автобуса, вдыхая горькие выхлопы, слушал сердитый бубнёж Фила, сжимал переносицу и надеялся, что сегодня обойдётся без драки. В том, что Фил в неё ломанётся, сомнений никаких не было: стоило Илье и Филу оказаться в одном помещении, как Фила разрывало от ярости, истоки который определённо уходили куда глубже отчисления, а Илья смотрел в ответ с такой ненавистью, будто бы Фил однажды поломал ему всю жизнь, а не нос.
Все надежды Артём возлагал на Виктора, который сейчас кряхтел, по колено утопая в сугробах в паре метров от Фила. Когда Артём написал Виктору в ночи и попросил покараулить и сдержать Фила, если что-то пойдёт не так, тот по обыкновению обложил его пятиступенчатым матом, но в конце концов согласился.
Так они, друг за другом, Артём, затем Фил и в конце Виктор, завернули на расчищенную дорожку возле гаража. Илья стоял у распахнутой двери гаража, потягивая что-то из термостакана, и, как египетский фараон, свысока наблюдал за работающими парнями.
— Здорово, — кивнул ему Артём и спрятал руки в карманы.
— Привет, — безразлично отозвался Илья; глаза его потемнели, когда из-за плеча Артёма показался Фил. — Ну конечно, куда ж мы без тебя…
— Пошёл ты, — скривился Фил и пружинисто качнулся с ноги на ногу.
— Брейк, — рявкнул Артём и обратился к Илье. — Мы тут будем разговаривать, или зайдём?
— Ну мы же один на один переговорить хотели, конечно, зайдём, — пожал плечами Илья и, поправив высокий воротник бежевого свитера, отступил в сторону. — Попрошу в мои хоромы.
— А что ты там такого говорить собрался, что при нас стыдно, а? — выкрикнул Фил.
Шорох лопат и хруст снега прекратился — лицейские с интересом уставились на Илью, Артём спиной чувствовал их пытливые взгляды. Передёрнув плечами, он с нажимом сказал:
— Мы договаривались поговорить тет-а-тет.
Впрочем, Илья пасовать и не собирался. Дёрнув бровью и не удостоив ни Фила, ни своих пацанов ответом, Илья хмыкнул и зашёл внутрь, вслед за ним шагнул Артём. Дверь захлопнулась. Одномоментно вспыхнули под потолком точки больничного голубовато-белого цвета на светодиодной ленте, растянутой по всему периметру. Илья убрал телефон в карман и кивнул Артёму в дальний угол:
— Пойдём, а то ведь подслушивать будут.
Артём двинулся за ним, с интересом оглядывая помещение. Муромцевский гараж был совсем не похож на отцовский. У отца вокруг машины, которую он собирался отремонтировать всё то время, что Артём жил у него, высились ящики с инструментами, приспособлениями для рыбалки, для охоты, со старыми проводами и ненужной электроникой. А у дальней стенки стояло два стола с распухшими столешницами, тоже захламлённые испорченными приборами и поломанными вещами, которые отец десятилетиями собирался починить или разобрать на запчасти.
Здесь же не было ничего, кроме низенького прямоугольного столика под лестницей, похожего на школьную парту. Столешница была заставлена стеклянными бутылками, а в центре дымилась нашпигованная окурками самодельная пепельница из консервной банки. Артём закашлялся. Илья поднялся на второй этаж. Хрустнуло, хлопнуло пластиковое окно. Горький противный запах утянуло в сторону двери. Засвистел вверху сквозняк. Загромыхала лестница: Илья спустился со второго этажа и присел на ступеньки.
— Не знал, что у тебя есть машина, — сунув руки в карманы, качнулся на пятках Артём, чтобы хоть как-то разбить неприятное напряжение, которое вызвало появление Фила на территории Ильи.
— Не у меня, — вздохнул Илья и задумчиво скользнул пальцами по термостакану. — У матери. Но эти полудурки думают, что это вообще гараж кореша, который в соседнем городе живёт. Так что…
Артём с усмешкой застегнул рот на воображаемую молнию. Илья дёрнул уголком губ и кивнул ему:
— Ну ты это… Садись, что ли.
Артём обернулся. За его спиной, напротив лестницы, обнаружились две стопки по две шины в каждой. Артём скользнул пальцами по рельефу и присел на ближайшую стопку, крякнув:
— Я уж лучше присяду.
— Тебе не надоело? — болезненно прохрипел Илья и глотнул из термостакана.
Сложив руки под грудью, Артём пожал плечами. За полтора года и ненависть, и презрение, и жгучая жажда борьбы и возмездия, которыми два года назад заразил его Фил, несправедливо выкинутый из ненавидимой им школы за правое дело, сменила непроходящая усталость.
Артём не знал, выгорают ли от бессмысленной непрекращающейся борьбы, от поиска поводов встретиться и подраться, ведь это не работа, в конце концов! Но когда гуглил симптомы выгорания, то находил у себя половину, по меньшей мере. Правда, обсудить это было не с кем: Фил, вечно ищущий драки, этого бы не понял; живший во времена настоящих группировок и понятий, Олег, наверное, посмеялся бы только над ними; а Варю Артём вовлекать в эти дела не хотел. Сначала ему казалось, что это опасно и Варя пострадает, а потом стало просто стыдно признаваться, какой ерундой они занимаются абсолютно всерьёз.
Артём покусал нижнюю губу (на морозе они покрывались корочками) и исподтишка оглядел Илью. Тот сидел, подперев кулаком висок, болтал в руке термостакан и смотрел в никуда болезненными стеклянными глазами, так что Артём вдруг увидел перед собой обыкновенного одиннадцатиклассника. Не было в нём ничего пугающего, надменного, опасного, ни жажды власти или насилия, ни подлости, ни коварства, ни двойного дна — ничего из того, что видел в нём Фил. Уставший от подготовки к ЕГЭ, от давления учителей, пророчащих несдачи и пересдачи, уставший от олимпиад (о чём Артём только неделю как с удивлением узнал от Вари), Илья умудрялся тащить за собой толпу взбалмошных лицейских. Он помассировал переносицу и, заглянув в глаза Артёму, сиплым полушёпотом признался:
— Вот если честно, мне… Мне надоело.
Артём вскинул брови, но, упершись ладонями в резину, кивнул:
— Честно? Меня тоже это всё задолбало. Но кто виноват?
— Кто виноват и в чём секрет, что горя нет и счастья нет? — напел Илья с кислой усмешкой. — Такой же философский вопрос, как и “В чём сила, брат?” и “Что делать?”…
Добавить комментарий