VIKTOROOK

Аварис Тревельян приучили держать голову высоко в любой ситуации — мадам де Фер расстаралась в своё время, — поэтому она растворяется в элювиане, чтобы ступить в Минратоус, с небрежной улыбкой, с какой вальсировала на торжествах в Летнем Дворце в Игре, и в том же домашнем костюме, в каком её эвакуировала из осаждённого Зимнего Дворца Морриган.

Юг утопает в крови и скверне — она слышала это изо дня в день, она видит это в сияющих глазах-самоцветах девчонки Рук и, властным жестом подняв ладонь, просит, во-первых, позволить им уединиться, а во-вторых, подать ей пирожные.

Морриган ухмыляется, побагровевшая Нитка молчит, а Рук — Рук прикусывает язык в полумиге от укола. Что ж, она хотя бы умеет держать себя в руках — уже неплохо. Аварис присаживается за стол в отгороженной зоне — Дориан называл это «гостиными» — ей подают два кремовых пирожных и чайничек. Кончики живой руки поглаживают чуть тёплое пузо; с губ невольно срывается тоскливый вздох: зачарованный чайничек Селины остался в покоях. Осталось надеяться, что повстанцы их не разворотили.
Рук остаётся стоять. Аварис глядит на неё исподлобья, подумывая, начать с крема или с песочной корзиночки.

Они — разные. Рук — рядовая. Быть может, чуть лучше обычной рядовой разведчицы Лелианы. Тревельян была избранной. Главой древнего воскрешённого ордена, победительницей драконов, несущей спасение всем землям Юга не по своей воле, но по воле случая. Рук же просто… Рук. Ладья. Ещё одна фигура в шахматной партии древнего бога — он, кстати, так и не научил Аварис выигрывать, — исполняющая её же приказ.

В Рук нет ничего героического: ни следа того, что Аварис наблюдала в Логэйне Мак-Тире и даже — по телу предательски прокатывается жгучая дрожь, но годы Игры дают о себе знать, и Аварис невозмутимо убирает с кончика носа крем — Алана Хоука.

Девчонка. Может быть, чуть старше самой Аварис, когда магия Соласа её клеймила. Но ведёт себя как совершенная девчонка на своём первом балу в честь герцогини Дол: стоит перед ней, сутулая, топчется с ноги на ногу и хочет ввернуть что-то ещё, кроме того громкого нахального обвинения. Но не может подобрать слов.Аварис делает крохотный глоток чая — смочить горло, и, кинув быстрый взгляд исподлобья, приказывает:

— Сядь.

В голосе пробивается выкованная годами наместничества сталь, и Рук начинает суетиться вокруг стула. Скрипят ножки, пошатывается низкий столик — Аварис едва успевает подхватить чашку — и они наконец оказываются друг напротив друга. Глаза в глаза.

— Говори, — повелительно кивает Аварис.

Если не даст разрешение, эта игра в гляделки будет продолжаться вечность, она знает.

— Думаешь, мне нужно твоё разрешение? — Рук откидывается на спинку кресла и вольготно закидывает ногу на ногу. — Всё-таки из нас двоих я исправляю твои ошибки, а не наоборот.

— И тем не менее вы зачем-то позвали меня сюда.

— Морриган, — бросает сквозь зубы Рук и косится в сторону. — Она сказала, что у неё есть информация. Я не думала, что она приведёт… Тебя.

У девчонки определённо какие-то проблемы с Инквизицией: похоже, Варрик так и не научился вовремя прикусывать язык.

— Видишь ли, моя дорогая, — голос Аварис плывёт и теряется в клубах дыма под потолком: за соседней перегородкой кто-то раскурил кальян. — Ошибки неизбежны. Тем более, когда занимаешь такой высокий пост. Нужно просто научиться с ними жить.

— Хардинг совсем по-другому отзывалась об Инквизиции. Чуть ли не о силе мира, — поскрипывает зубами Рук, скрещивая руки под грудью. — Выходит, не так?

— Священный Совет, — воспоминание отдаётся фантомной болью в левой руке и горечью под языком, которую Аварис торопится заесть розовым кремом. — Показал, что Инквизиция оказалась на многое не способна. Не способна противостоять вторжению кунари, не способна постоять за саму себя…

О начавшемся восстании магов после реформ в Кругах, проведённых Вивьен, Аварис молчит: эта девчонка родом из Тевинтера — здесь всё иначе.

— Зато её лидер горазд прятаться по норам. И очень недоволен, когда его из этих нор вытаскивают…

От неожиданности Аварис едва не давится голубикой с верхушки капкейка, оставленной на самое сладкое, и вскидывает бровь. Давно с ней никто не разговаривал в подобном тоне — и Аварис с трудом унимает всколыхнувшийся гнев.

Всё-таки здесь она гостья, а не хозяйка положения, как на Юге.

— Не знаю, понимаешь ли ты значение слова «укрытие», но да, я укрывалась от всего, что происходит на Юге, потому что моя жизнь слишком дорога. И вот результат: я здесь, чтобы помочь!

— Да, я заметила, какую неоценимую помощь по уничтожению запасов сладкого ты оказываешь нашему делу.

— Не забывай, с кем ты разговариваешь!

— О, и с кем же?

— Я Аварис Летиция Андромеда из дома Тревельянов, законная наследница банна Тревельяна, леди Оствика, Вестница Андрасте, леди Инквизитор, Охотница на Драконов, Инквизитор Тепловей, графиня Киркволла и герцогиня Дол. Советник по внешней политике Орлея, регент больного Императора.

Рук слушает это, склонив голову к плечу, и наконец фыркает:

— Не устала это произносить? Как минимум, три книжные строчки. Ты забыла добавить: любовница Императора Орлея.

— И горжусь этим, — подмигивает Аварис, плавно перекидывая ногу на ногу. — А у тебя какие-то проблемы?

Судя по румянцу на лице Рук, какие-то проблемы есть, но с Аварис обсуждать она их явно не намерена. Она щерится дикой псиной из захолустной подворотни и выплевывает, как обвинение:

— Пока ты спасалась от Моров, умирали люди. Подчиненные тебе люди, твоя прислуга, в твоем дворце — умирали!

— И тем не менее матушка Нитки и прочие родственники верных мне людей оказались спасены. Люди всегда умирают, — Аварис отправляет пирожное в рот и смахивает крошки с уголков губ. — И чем раньше ты с этим смиришься, тем лучше. Всех не спасти. Важно уметь выбирать.

Рук поджимает губы и в задумчивости накручивает рыжий локон на палец. Категоричная, стремительная, рыжая, бледная — она неуловимо напоминает Аварис Лелиану. Только её хладнокровия Рук не достаёт. Потому что она тут же опускает сжатый кулак на подлокотник.

— Нужно пытаться спасти всех!

— Зачем?

Аварис мягко улыбается и снова подливает чай; видимо, этой девочке ещё не доводилось выбирать, кто сегодня умрёт, любовник на одну ночь или опытный командир, потенциальный глава опасно аполитичного ордена. В живых Аварис, конечно же, оставила любовника, пусть он и сгинул с концами после оставления Варриком поста Наместника и последующей начавшейся неразберихи в Киркволле. Сожалела ли? Возможно. Зато Юг не привлёк никакой третьей силы, пытаясь задушить её Инквизицию.

— Но ты же зачем-то увела Инквизицию в подполье. Не разогнала совсем.

— Во-первых, силу такого масштаба не разогнать по щелчку пальцев, — Аварис с усмешкой цокает пальцами протеза. — А во-вторых, я распустила Инквизицию не чтобы она перестала помогать, а чтобы она не принесла проблем, которые пришлось бы разгребать другим.

Аварис лукавит: Игра (и Солас) приучили быть честной лишь наполовину.

Аварис Тревельян распустила Инквизицию, чтобы никто не пытался решить её проблемы — а значит, не смог бы присвоить себе. Свою армию, свою силу, поклоняющуюся Вестнице Андрасте (даже если у Создателя никогда и не было Невесты), Аварис Тревельян не доверит даже мадам де Фер, самой Верховной Жрице Виктории.

— Значит, ты пришла взять дело в свои… Руки?

Рук ухмыляется исключительно самодовольная — этим дурацким каламбурам её научил Варрик, не иначе. Аварис постукивает механическими пальцами по столешнице. Видимо, даже такой пешке, как Рук, не чуждо самолюбие.

— Нет.

Аварис мотает головой, мысленно добавляя: «Пока». Она всё ещё помнит полушутливое предложение Варрика обратить взор на Север, чтобы тот пал под силой её имени. И сейчас — самое время. Смятенный, разрозненный, паникующий Север объединит имя Инквизитора Тревельян, сместит с постов и Чёрного Жреца и Верховную Жрицу Викторию (кое-какие взгляды Вивьен Аварис теперь кажутся устарелыми), если только она удержит в руках Юг.

— Тогда что? Пришла просить помощи в делах на Юге? Там дела обстоят совсем плохо?

Рук заинтересованно — даже слишком для дерзкой девчонки — подаётся вперёд, и Аварис едва не расплескивает чай себе на руку.

— Повторюсь, Рук. Юг — моя забота, не твоя.

«Юг — моя территория», — хмурится Аварис, и корзиночка крошится в механических пальцах.

— И тем не менее, пока там умирают люди, ты сидишь здесь и ешь пирожные.

Аварис усмехается: эта девочка ещё не предполагает, что все самые серьёзные решения в Орлее принимались Императором в его спальне, окутанной сладковатыми запахами, а Верховной Жрицей — за поеданием пирожных. И не стоит этой девочке знать, как мило они беседовали с Соласом лет пять назад.

— Я принесла вам магическую штуку, связанную с Соласом, — у Аварис по коже мурашки: его магию Завесы, вросшую под кожу, пропитавшую жилы, она теперь запомнит навечно и узнает из сотен тысяч магов. — Морриган сказала, вам это пригодится. Ей писали, что вы находили подобное.

Аварис даже не просит Рук быть аккуратней с магией Соласа: пусть обжигается сама. Её никто не предупреждал, чем всё закончится.

— Может быть, дашь бесценный совет или воспользуешься связями, Инквизитор?

В её голосе столько яда, что хватило бы, чтобы отравить всю взбунтовавшуюся знать Орлея, если умело процедить. Аварис поскрипывает зубами. На Севере у неё связей практически нет: слишком много Воронов не вернулись в Антиву, не сумев завершить контракт на её убийство, однако там должно процветать семейное дело Монтилье; Дориану и без её интриг в Минратоусе живётся несладко с вечными ритуалами венатори; Кассандра, скорее всего, слоняется где-то по миру, восстанавливая Искателей Истины, и в Неварру заглядывать не захочет; труп Железного Быка — единственный презент распоясавшимся кунари; а Серые Стражи после Адаманта вряд ли примут её радушно.

Впрочем — Аварис щурится на Рук — Рук так и вовсе отнюдь не ас в установлении контактов: ходить и рассказывать всем, что собирается воевать с осквернёнными эльфийскими богами, а потом ждать активной помощи — Аварис на фоне вполне себе очевидной и почти осязаемой дыры в небе отказывали в союзах.

— Боюсь, у меня нет должного влияния на лидеров Севера, хотя я, конечно, попробую что-то сделать… — Аварис улыбается так, как учила мадам де Фер: убедительно, мягко, коварно. Никто не узнает, что ты сделала на самом деле, но все будут думать, что лезла из кожи вон. — А что до совета…

Аварис вздыхает и смотрит на механическую кисть. На мгновение ей видится кровь, до локтей залившая белый инквизиторский плащ, паучьи челюсти в логове Кошмара, тайна о Первом Инквизиторе, тяжёлый меч в руке. Аварис поднимает глаза на замершую в скептическом ожидании Рук и заговорщицки шепчет:

— И иногда ради высшей цели можно пожертвовать жизнями.

Рук запрокидывает голову — и хохочет, громко, нагло, так что смех её эхом проносится по коридорам и устремляется вверх и в стороны, так что вполголоса судачащие о чём-то Хардинг и Морриган оборачиваются на стены.

— Так вот, почему Варрик так много говорил о тебе. — Аварис не успевает довольно усмехнуться, потому что Рук окатывает её как ледяной водой: — Вы с Соласом слишком похожи.

Теперь уже Аварис заходится в заливистом смехе, и в нём тонко позвякивают знакомые льдинки:

— Умоляю тебя, моя дорогая…Он куда как лучше. Он пытается спасти свой народ. А я — себя. На выживании каждого индивида строится мир.

— Беллара говорила, Солас — это гордость.

— Гордыня.

Аварис и двигает к Рук фигурку Ужасного Волка. Она не знает, какие тайны сокрыты за ней, но уверена, Солас не стал бы шифровать свои сильные стороны.

— Тем более, — Рук сгребает фигурку Волка в подсумок и поднимается. — Спасибо за потраченное время.

Рук командует Хардинг готовиться обратно, на Маяк, Аварис допивает чай, смахивает крошки с коленей и, поднявшись, окликает её:

— Эй. Как тебя зовут-то?

— Агата. — Оборачивается Рук, и волосы её горят огнём. — Агата Меркар.

«Прекрасно, — думает Аварис, — будет, что высечь на памятнике».

Аварис потеряла руку в попытках противостоять двум самонаречённым богам, Рук противостоит сразу трём эльфийским богам, двое из которых преисполнены гневом и осквернены, а третий плетёт паутину интриг — Аварис готова отдать механическую руку, что именно Солас придумал Игру. У Аварис было имя, власть, силы народа почти всего Юга — у Аварис была Инквизиция.

У Рук нет ничего, кроме дерзости и сомнительной команды. Морриган рассказывала, что однажды такая команада остановила Мор в Ферелдене, но Тедас — не Ферелден, а осквернённые боги — не Архидемон.

Покачивая бёдрами, Аварис подходит к Морриган и встаёт рядом. Рук и Хардинг, не переговариваясь, стремительно покидают «Мощёного Лебедя». Морриган неопределённо взмахивает рукой:

— Каждому времени — свой герой… Что думаешь?

— Думаю, нужно ещё заглянуть к портному, — Аварис раздражённо разглядывает помятую одежду. — И прикупить плащ. Желательно, из драконьей кожи.